Джейн Фэйзер - Поцелуй вдовы
На мгновение в палате воцарилась тишина, и вдруг Хью расхохотался. Он стоял, опершись на спинку передней скамьи и хохотал во все горло. Взгляд его потрясающих голубых глаз был обращен на епископа. Прошла минута, прежде чем в палате раздались робкие смешки – это смеялись те, кто хорошо знал Хью. Мысль о том, что этот прагматик до мозга костей, этот пышущий здоровьем бравый солдат… мысль о том, что Хью де Боукер может не устоять перед колдовскими чарами, была абсурдной. Заседание совета в мгновение ока лишилось обычной для подобных мероприятий мрачной торжественности.
Хранитель печати недовольно поджал тонкие губы. Он нервно гладил свой подбородок. Король переводил взгляд с него на епископа и обратно и, казалось, наслаждался тем, что их планы потерпели крах. Редко случалось, чтобы кому-то удавалось перехитрить их.
– Милорд епископ, уверяю вас, я ни в коей мере не очарован этой женщиной, – сказал Хью. – Я провел в ее обществе два месяца и отлично вижу ее недостатки. Она надменна и упряма, она уверена в своей правоте и не любит, когда вмешиваются в ее дела. Но эти недостатки не превращают ее в колдунью или убийцу. Я ни в коем случае не допущу, чтобы она диктовала мне, какие пункты вставлять в брачный договор. Однако я не сомневаюсь в ее невиновности и добродетели. И вряд ли среди присутствующих найдется хоть один человек, который не назовет ее красивой. Любой был бы горд, взять ее в жены.
– А когда к ее красоте прибавляется еще и богатство, устоять невозможно, – поддел его король. – Я не вижу в этом колдовства. Лорд Хью, нам понятно ваше желание жениться на этой даме, если, конечно, вы уверены, что не последуете за вашими предшественниками раньше времени. – Он многозначительно вскинул бровь, и Хью поклонился в ответ.
Король снова провел рукой по бороде. В палате стояла напряженная тишина: все ждали его решения. Наконец он заговорил, но его слова больше походили на вопрос, чем на утверждение:
– Кажется, мы должны признать даму невиновной во всех преступлениях?
Все присутствующие одновременно перевели дыхание. Хью обнаружил, что у него от волнения пересохли губы и от напряжения разболелась шея. Он победил. Или она?
– Леди Джиневра, как вы ответите на предложение лорда Хью? – повторил свой вопрос Генрих, пристально глядя на Джиневру, которая сидела ни жива ни мертва.
Она испытывала непередаваемое облегчение. Она даже лишилась дара речи – настолько сильными были охватившие ее эмоции – и пыталась понять, что сказал Хью. Зачем он спас ее? Он же солгал ради нее. Он, человек долга и твердых принципов, человек чести, солгал, чтобы спасти ее! В глубине души она понимала, что он не уверен в ее невиновности. Даже когда они ласкали друг друга, он все равно сомневался в ней, и она чувствовала это.
Джиневра погрузилась в раздумья и не подозревала, что она сидит, тупо уставившись на короля. Хью спас ее, потому что хотел завладеть ее богатством. Он и не скрывал этого. Он же сказал, что не позволит ей диктовать условия договора. Он сам составит договор. Он женится на ней и спасет от смерти, но ей придется заплатить за это своей независимостью.
А есть ли у нее выбор? Ведь только Хью мог бы спасти ее. Ни ее красноречие, ни ее доводы ничего бы не изменили. Его репутация была настолько прочна, вера в его честность и неподкупность настолько непоколебима, что никто не решился подвергать сомнению его слова.
– Мадам, кажется, вы лишились дара речи, – сказал король. Теперь в его голосе слышалось нетерпение, а глаза утратили веселый блеск.
Джиневра постаралась взять себя в руки.
– Ваше величество, – проговорила она, медленно поднимаясь, – я ошеломлена предложением лорда Хью. Прошу, простите меня, если мое молчание показалось вам оскорбительным. Напротив, меня переполняет благодарность.
– Красиво сказано, – просиял Генрих.
Когда у него появлялось желание быть великодушным и милосердным, он обнаруживал, что мир – это довольно приятное место, и с восторгом употреблял власть на то, чтобы сделать других счастливыми. Эта женщина чем-то привлекала его. Он вспомнил ее дочерей, очаровательных малышек, таких забавных, они так смело разговаривали с ним. Ему будет приятно, если лорд Хью получит какое-то материальное вознаграждение, тем более тогда, когда это вознаграждение пролетит мимо толстого кошелька хранителя печати. Да, приятно использовать власть для таких целей.
– Итак, миледи, вы принимаете его предложение? – Хью затаил дыхание. Несмотря на заверения Джиневры в том, что она благодарна ему, он сомневался, что она примет предложенный им вариант. Иногда, думал он, она превращается в самую упрямую женщину на свете. Однако она умна и примет его предложение под давлением инстинкта самосохранения и страха за своих детей.
– Принимаю, ваше величество, – произнесла Джиневра, и Хью облегченно вздохнул.
Генрих тяжело поднялся. Выждав несколько секунд и обнаружив, что пульсирующая боль в ноге стихла, он с улыбкой провозгласил:
– Вы обвенчаетесь через два дня в дворцовой церкви Хэмптона. Королева будет рада присутствовать на церемонии. – Король так и сиял. Пышная свадьба взбодрит Джейн. Его волновало ее состояние: чем больше был срок беременности, тем сильнее становилась ее депрессия. – Двух дней достаточно на то, чтобы составить договор. Томас, – обратился он к мрачному хранителю печати, – проследите, чтобы все было сделано по закону.
И король неторопливым шагом направился к выходу. Члены совета поспешно вскочили и стояли до тех пор, пока за ним не закрылась дверь.
Хранитель печати устремил взгляд на Джиневру, которая все еще сидела на своем месте, бледная, ошеломленная.
– Кажется, мадам, вы завоевали расположение короля, – злобно проговорил он. – Вы сохранили себе жизнь. – Кромвель опустил взгляд на бумаги, лежавшие на столе, и только епископ услышал, как он добавил: – Пока.
Хью подошел к Джиневре и чопорно поклонился ей.
– Мадам, ваше дело закончено. Прошу вас пройти со мной.
Это был приказ, облеченный в вежливую просьбу. Джиневра услышала именно то, что Хью имел в виду. Она поклонилась и, даже не взглянув на своих обвинителей, стоя провожавших ее, решительно пошла к двери.
Когда члены совета потянулись к выходу, хранитель печати посмотрел на епископа Гардинера.
– Она виновна, – сквозь зубы процедил тот. – Я нутром чую колдовство. Она околдовала Хью де Боукера точно так же, как околдовала своих мужей.
– Вряд ли, милорд епископ, – задумчиво проговорил хранитель печати. – Она умная женщина, да и красивая к тому же. Возможно, она убийца. – Он пожал плечами. – Но кто это докажет и какое это имеет значение в конечном итоге? Все равно я получу от нее то, что мне надо.
