Сари Робинс - Больше чем скандал
Это напоминание было весьма неприятным. Маркус поправил куртку и нахмурился.
Может быть, после окончания войны…
Но это произойдет так нескоро, что невозможно даже представить! Да и будет ли Кэт его ждать? Вынуждать ее тратить свою жизнь на ожидание – слишком эгоистично. Тем более что он не имеет на нее никаких прав. А сколько всего может произойти! Он может умереть или она… Маркус выбросил из головы мысли о бедах, которые могли угрожать его бесценной Кэт.
– Если, конечно, – проговорил Там, отмахиваясь от комаров, – она не поедет с нами. Доктор Уикет, несомненно, обрадуется помощнице. Любой станет работать быстрее и лучше, если ему будут помогать ее ловкие руки.
– Она никогда не бросит детей, – пробормотал Маркус, следя за приближающимися огнями. «Если только Андерсен-холл не закроется». В таком случае отъезд станет для нее выходом, но тогда им придется пожениться…
Удивительно, но мысль о женитьбе на Кэт не показалась ему такой же отталкивающей, как мысль о любом другом браке. Однако потом Маркус вспомнил о тех причинах, по которым ему следовало избегать мышеловки, расставленной церковниками.
– Я не могу этого сделать.
– Чего именно?
– Жениться на Кэт. Это будет нечестно с моей стороны.
– Но к браку можно отнестись совсем иначе…
– Мой отец вечно отсутствовал, занимаясь своими делами, – пояснил Маркус. – Он бросал меня и маму. Я не могу так же поступить с Кэт. И хотя я достаточно эгоистичен, но даже для меня это слишком.
– Борьба с Наполеоном – уважительная причина…
– Дела моего отца тоже заслуживали уважения, но все равно из-за них мы оказывались покинутыми. Это будет нехорошо по отношению к Кэтрин и нашим детям. – «Нашим детям», – еще раз повторил про себя Маркус, и в его душе разверзлась пугающая бездна.
– Из нее получится хорошая мать, – заметил Там.
– Идеальная мать, – тихо произнес Маркус, пытаясь понять, что за странное чувство им овладевает.
– Она преуспеет в воспитании детей, я уверен. С ее прекрасными манерами и образованием.
– Замужество ее не интересует, – возразил Маркус.
Там фыркнул:
– Нет ни одной женщины в мире, которая не желала бы заполучить мужчину.
– Я бы не решился этого утверждать, – откликнулся Маркус, вспомнив безапелляционный тон Кэтрин.
– Чушь. Мне встречались женщины вроде нее. Все они рассуждают о независимости, но в конце концов сдаются. Если мужчина оказывается упорным.
– Упорным?
– Ну, знаеге, из тех, которые вечно оказываются рядом. Они дожидаются нужного момента, а потом делают бросок.
В памяти Маркуса внезапно возникло красивое лицо Прескотта Девейна. Приступ ревности, леденящий, словно порыв резкого ветра, заставил его содрогнуться.
Там хмыкнул:
– Самый верный способ заполучить женщину – это быть рядом, когда она одинока. Или ее только что бросили. Тогда парень подставляет ей свое плечо, на котором можно выплакаться, и добивается своего. Это проще простого.
Маркуса охватило страстное желание пришпорить лошадь и помчаться в Лондон, не разбирая дороги. Если Девейн посмеет посягнуть на его женщину, он убьет его!
– На самом деле, вполне удачный ход, – продолжал рассуждать Там. – Ведь в конечном счете оба получают то, чего хотят.
Маркус заставил себя успокоиться.
– Я действительно хочу, чтобы Кэт была счастлива, – сказал он. «Но не с другим мужчиной». Впрочем, дело было не в одной только ревности. Она не может оставить его в одиночестве. Быть одиноким волком, затаившимся среди толпы, не иметь ни дома, ни близких, умереть в полном забвении…
Боль, пронзившая сердце Маркуса, ужаснула его. Но как найти выход? Разве его намерение уйти из жизни Кэт не благородно?
Пожалуй, его решение никогда не жениться слишком эгоистично. Ну да, он поклялся, что никогда не будет обращаться со своей женой и детьми так же, как его отец обращался с ним и его матерью. Но почему он должен пренебрегать своими чувствами? Неужели он не в состоянии учесть ошибки отца и как следует заботиться о семье? Впервые в жизни принятое еще десять лет назад решение не жениться показалось Маркусу несерьезным.
Что же касается детей, то из него может получиться вполне достойный отец. Если он последует положительному примеру собственного родителя, но избавится от его недостатков, то, конечно же, добьется успеха.
Но каким он будет мужем? Над этим еще стоит поразмыслить. Он эгоист, это несомненно. Он привык поступать так, как считает нужным, и ему не нравится брать на себя обязательства. Способен ли он принести священные обеты и дать клятву не покидать женщину, пока смерть не разлучит их? Поразительно, но Маркус впервые допускал, что такое возможно.
«Может быть, я просто-напросто не встречал до сих пор женщин, которые были бы столь притягательны». – Сделав это открытие, Маркус чуть не упал с лошади.
Его ум заметался в поисках объяснений. Окружающий мир изменился. Кэт значит для него куда больше, чем все знакомые женщины. Но почему? Он слишком циничен, чтобы верить в любовь. Любовь – фантом, сотворенный певцами и поэтами! Но даже если она существует, одно лишь предположение, что Маркус Данн может стать жертвой подобной чепухи, кажется абсурдным. Или же нет?
Впервые в жизни Маркус был по-настоящему сбит с толку. Как назвать тот восторг, который он ощущает каждый раз, когда замечает, как смотрит на него Кэтрин? А то чувство единения, которое неизменно охватывает его, когда их пальцы переплетаются или он держит ее за руку, – свидетельствует ли оно о любви? И что заставляет его нестись в Лондон, подобно гончей, преследующей добычу? И как тогда можно назвать те эмоции, которые он испытывает, когда видит ее улыбку и слышит ее звонкий смех?
Маркуса обуревали самые странные мысли и чувства, пока они с Тамом под покровом ночи продвигались в сторону Рэйгейта. Он думал до тех пор, пока окончательно не запутался в своих измышлениях. И лишь одно Маркус знал точно: он желал быть с Кэтрин. Он жаждал обладать этой девушкой, и нужно придумать, как убедить ее остаться с ним.
Глава 31
– О Боже мой, Прес! – вскричала Кэтрин, врываясь в комнату директора Данна, где в постели лежал Прескотт. – Я прибежала сразу же, как узнала!
Прескотт расположился среди взбитых подушек. Рукава его модного фиолетового сюртука и рубашки из кремовой тисненой ткани были обрезаны, а нижнее белье закатано, обнажая бледные запястья, над которыми виднелись плотные белые повязки. Их чуть желтоватый оттенок, а также горьковатый, немного раздражающий запах свидетельствовали о том, что доктор Уиннер пытался исцелить Прескотта с помощью настойки календулы и оливкового масла.
