Мэри Хупер - Падшая Грейс
Именно королева Виктория после смерти принца Альберта возвела траур в ранг культа. Основанный королевой и поддержанный аристократами, он был подхвачен нуворишами из класса промышленников и торговцев, а затем так широко распространился, что захватил и бедняков. Как только бедняки стали облачаться в траур, высшим слоям общества пришлось удвоить усилия в демонстрации собственного превосходства, и потому в течение всей второй половины девятнадцатого века одежда черного цвета стала настолько модной, что никто не осмеливался бросить ей вызов. Дамы из высшего общества, путешествующие вдали от родных краев, обязательно брали с собой «правильный» траурный наряд на тот случай, если они вдруг окажутся в компании члена королевской семьи, недавно потерявшего родственника.
В книге «Mourning Dress» («Траурное платье») Лу Тейлор частично относит причину такого распространения траурного платья на счет появления модных журналов, в которых писали о новых тканях и аксессуарах, а также давали советы по поводу траурного этикета. После смерти принца Альберта семейства из высшего общества слепо копировали одеяния королевы, облачаясь в полный траур и постепенно проходя все его этапы, возможно надеясь, что окружающие решат, будто они имеют какое-то отношение к королевской семье. В честь такой важной смерти дамы из высшего общества полностью меняли свой гардероб на целый год. Чтобы увеличить объем продаж, производители крепа и похоронные бюро (на Риджент-стрит по меньшей мере два крупных магазина торговали исключительно этими товарами) пустили слух о том, что хранить траурную одежду в период между траурами — дурной знак. Правила все усложнялись и затрагивали все больше сторон жизни. Например, в 1881 году в неком журнале напечатали рекомендацию три месяца носить черный шелк по случаю смерти родителей первой супруги.
ВИКТОРИЯ И АЛЬБЕРТ
Королева Виктория взошла на трон в возрасте восемнадцати лет, то есть в 1837 году, сразу после печально известного периода Регентства, во время которого королевская семья утратила былую популярность. Виктория вышла замуж за своего кузена, Альберта, в 1840 году, и, хотя брак сотрясали скандалы, супруги искренне любили друг друга и произвели на свет девятерых детей. Их союз всячески превозносился, а простых жителей империи поощряли следовать королевскому примеру.
Однако некоторые британские подданные не испытывали симпатии к Альберту, прежде всего потому, что он был иностранцем, а также из-за влияния, которое он и его семья имели на королеву. Изначально Альберта сдерживал его статус принца-консорта (не дававший ему никаких официальных прав), но вскоре он взял на себя заботы о руководстве домашним хозяйством королевской семьи и принимал активное участие в нескольких общественных делах, включая попытку улучшить положение бедных. Также он принял участие в организации Всемирной выставки 1851 года. Британцы продолжали относиться к Альберту с легким подозрением, но искренне оплакивали его, когда он умер от брюшного тифа в возрасте сорока двух лет в декабре 1861 года.
Вслед за его смертью и эдиктом королевы Виктории о том, что нация должна погрузиться в почтительный траур, Лондон оказался затянут в черный креп, поскольку, из уважения к принцу, обычные горожане, стараясь выполнить приказ королевы, по крайней мере на несколько месяцев облачились в самые изысканные черные одежды, какие только могли себе позволить. Есть сведения о том, что даже ограды, до 1861 года окрашенные в зеленый цвет, после смерти Альберта были перекрашены в черный. Исследователи сходятся во мнении, что королева Виктория несколько переусердствовала с трауром, удалившись из Лондона и одеваясь во вдовьи одежды до конца своих дней. Подавленная преждевременной смертью Альберта, она отошла от общественной жизни и потому потеряла популярность среди своих подданных, которые почувствовали себя брошенными.
Виктория правила шестьдесят три года — дольше, чем любой британский монарх до нее, — и умерла в 1901 году. Во время своего правления она возродила уважение народа к монархии, стала символом национального духа и самоидентификации, а также стремилась улучшить жизнь бедняков с помощью таких мер, как введение всеобщего базового образования и сокращение рабочего дня до десяти часов.
ВИКТОРИАНСКИЕ БЕДНЯКИ
Генри Мэйхью, журналист, провел интервью с сотнями простых лондонцев и в 1851 году опубликовал первый том книги «London Labour and the London Poor» («Лондонские рабочие и бедняки»). В этой книге представлены полученные из первых рук подробности того, какой была жизнь на улицах для тех, кто находился на самом дне общества.
Чтобы заработать немного денег и выжить, бедняки прибегали к бесчисленному количеству хитростей, включая набивку чучел животных и птиц (и изменение их окраса с помощью обычных красок), а также размещение напичканных успокоительными средствами животных в одной клетке — такие миниатюры назывались «счастливыми семейками». Дети собирали и продавали птичьи гнезда, рылись в канализационных стоках в поисках утерянных вещей, собирали «самородки» (собачьи экскременты) для дубильщиков, ловили крыс для боев между собаками и крысами и тщательно просеивали мусор на свалках — все, что угодно, лишь бы заработать пенни-другой. Целые армии мальчиков и девочек в возрасте шести лет и старше продавали разные мелкие дешевые товары: водяной кресс, апельсины, лимоны, губки, гребни для волос, карандаши, сургуч, бумагу, перочинные ножи или спички. Некоторых из этих детей посылали на работу их родители, чтобы немного увеличить собственный доход, но среди них также было огромное количество сирот или нежеланных детей, которые не получали никакой заботы от взрослых и отчаянно пытались выжить.
От некоторых деталей, представленных в книге Мэйхью, разрывается сердце. Например, он пишет о маленьких детях, чья мать умерла от голода, и за ними присматривала восьмилетняя сестра; о женщине, питавшейся исключительно чаем с хлебом и заваривавшей чайные листья снова и снова; о мальчике, у которого не было ни обуви, ни одежды, и потому он мог выходить на улицу, только когда старший брат оставался дома.
Многие жили в ужасающих условиях, в перенаселенных помещениях, на грани голодной смерти. Комната в доходном доме могла стоить два шиллинга в неделю, и в ней могла проживать целая семья, а то и две; тем, кому не хватало кроватей, приходилось спать на полу. В домах не было ни водопровода, ни канализации, в комнатах воняло, а матрасы кишели клопами, блохами и вшами. Когда в семье кто-то умирал (что случалось, к несчастью, довольно часто), его тело могло лежать в одной комнате с живыми несколько дней, пока родственники собирали средства на погребение.
