Мэдлин Бейкер - Индейская страсть
Глава 25
На следующее утро она исчезла.
Тяжело вздохнув, Калеб затворил дверь ее спальни. Собственно, он и не ожидал, что она останется, но где-то в глубине души теплилась надежда, что она не сбежит, не попрощавшись.
Почувствовав вдруг безумное отвращение к самому себе, Калеб мотнул головой. Он казался себе старым и сентиментальным. Совсем раскис. А в сущности, что ему нужно? Бутылка и податливая женщина, вот и все. Когда же он пресытится тем и другим, то снова станет наемником. С этой работой он отлично разбирался, с ней справлялся как профессионал. Нужно к чертовой матери убираться из города, пока не поздно. Подальше от соблазна уткнуться в уютное плечико Келли и слезно вымаливать у нее прощение. К черту! Не нужна она ему. Да и никакая другая женщина не потребуется. Не создан он для оседлой жизни. Обойдется и без Келли.
Он взглянул в зеркало.
– Несчастный болван, – пробормотал он, глядя в серые глаза своего двойника, – черти в аду выглядят краше.
И в который раз задумался, кто и зачем стрелял в него.
Потом резко развернулся и сбежал вниз по лестнице. Нет, единственное, что остается, – это вернуться к прежней работе. Надо немедленно расплатиться за расписку, найти покупателя на этот особняк – и убираться к черту из этого проклятого города.
В полном изумлении Калеб уставился на Джорджа Уэбстера.
– Что вы говорите?
– Я говорю, мистер Страйкер, что за столь краткий промежуток времени произошло, как ни странно, важное событие. Вчера утром ко мне зашла мисс Макгир, у нее при себе было пять тысяч долларов наличными, и она выкупила накладную на ранчо. Так что теперь «Рокинг-С» принадлежит ей полностью и бесповоротно.
– Да где же она, черт возьми, взяла эти пять тысяч?
– Я не спрашивал.
– Ладно, я и не собирался сейчас выкупать закладную.
– Вот и прекрасно. Ибо, боюсь, ваше требование было бы отклонено.
– Отклонено? Почему?
– На этот вопрос мне не дано права отвечать.
– По-моему, вы и так сказали достаточно. В следующий раз, как увидите Эштона, передайте ему мои соболезнования, – усмехнулся Калеб. – А теперь всего хорошего, мистер Уэбстер.
Выйдя из банка и захлопнув за собой дверь, он остановился и задумался.
Пять тысяч долларов. Откуда Келли могла достать такую сумму? Только у Эштона, сверкнула мысль. Эштон – единственный человек в городе, который мог бы дать ей такие деньги.
Сегодня она моя. Эштон произнес эти слова таким тоном, будто… купил ее. Что ж, вполне возможно, так и было. Возможно, она взяла деньги, а потом передумала. Тогда понятно, почему Эштон прибежал в такой ярости.
Отказываясь в это верить, Калеб покачал головой. Нет, это невероятно. Он слишком хорошо знал Келли, чтобы поверить, что за пять тысяч долларов она ляжет в постель – с Эштоном, с другим ли, да с кем угодно…
А может, ему только кажется, что он ее знает?
– Черт! – тихо пробормотал Калеб. – Почему же она не обратилась ко мне?
«И ты бы тут же дал ей эти деньги? – услышал он голос своей совести. – Она уже просила тебя однажды, тогда ей нужна была лишь тысяча. И что из этого вышло?»
Калеб чертыхнулся. Несомненно, она не обратилась бы к нему с просьбой о деньгах. Он наврал про ранчо, про то, что хочет жениться на ней. Да, черт побери, он же только и делал, что врал ей. Так же, как и самому себе.
Взяв в руки пустую бутылку, Калеб посмотрел сквозь нее на свет. Столько выкурено сигар, столько выпито виски – будто в глотку вытряхнули плевательницу, а в живот впихнули винную бочку. Выругавшись, он швырнул бутылку на пол.
«Ничего, все в порядке», – успокоил он себя.
Улегся в постель, но и это не помогло. Едва Калеб закрывал глаза, перед ним возникали синие глаза девушки, отливающая матовой белизной кожа, и каждый раз он представлял, как проводит ладонью по нежному шелку ее волос.
Не помогало и спиртное. Чем больше он пил, тем явственнее видел ее лицо, ее взгляд, полный боли и укора.
Вздохнув, он закрыл глаза.
«Мама! Что мне делать?»
«То же, что делал всегда».
«Мама?»
«Я здесь».
Калеб вскинулся на подушках, ища глазами мать, но никого рядом не обнаружил – лишь пустая комната, погруженная во мрак.
– Наверное, перебрал сегодня виски, – прошептал Калеб, и тут же ему почудилось, что его волос коснулась рука. Рука его матери.
«Все будет в порядке, – казалось, слышал он тихий звук ее голоса, – не позволяй гордыне снова одержать над тобой верх».
Он почувствовал, что дух ее присутствует где-то рядом, в комнате, ощутил слабый аромат, который мог принадлежать только ей одной; это длилось несколько секунд, а потом все пропало.
Моргая, ошеломленный, он всматривался в темноту. Сон? Или так на него подействовало спиртное? Он медленно покачал головой. Нет, она была тут, рядом.
– Спасибо, мама, – прошептал он и погрузился в глубокий, без всяких сновидений сон.
Проснувшись, он почувствовал себя куда лучше, чем мог ожидать. Поднялся, искупался, вымыл голову и впервые за последние дни побрился.
Теперь он точно знал, чего хотел, и собирался добиться этого, даже если придется карабкаться на четвереньках или ползти на животе.
Быстро оделся, застегнул ремень с револьвером, схватил шляпу и вышел из дома. Его жеребец не испытал особой радости, увидев хозяина в такую рань. Он нервно перебирал ногами и отворачивал морду, а когда Калеб закинул ему на спину седло, пронзительно заржал. Калеб вывел жеребца из стойла и затянул подпругу.
– Знаю, знаю, – проговорил он, вскакивая в седло. – Еще слишком рано, а ты к тому же не завтракал. Но ведь и я не завтракал тоже.
Проезжая по 16-й улице, Калеб заметил, что возле приемной доктора Грея стоит Энжела Бристол, и направил коня к ней.
– Эй, Энжи, что-нибудь случилось?
– Калли… Ох, Калли… Это папа. Он… – Не договорив, Энжи разрыдалась.
Калеб соскочил с жеребца и бросился к ней.
– Объясни, что произошло?
– Его сердце… Оно… остановилось. Он умер, Калли. Папа умер!
Калеб обнял Энжелу, давая ей возможность выплакаться. Трудно было поверить в ее слова. Почему-то всегда казалось, что Джо Бригмэн будет жить вечно.
– Когда это случилось?
– Вчера, поздно вечером. Мама сказала, что он разбирался со счетами, а потом вдруг опустил голову на стол. Мама сначала подумала, что он заснул. Ох, Калли, не могу поверить, что его больше нет.
– Я понимаю. Давай-ка я отвезу тебя домой.
– Но ведь теперь, когда папа умер, у нас больше нет дома.
– Не будь дурочкой. Вы с матерью можете оставаться на ранчо сколько захотите.
– Это очень благородно с твоей стороны, Калли, но я не думаю, что твоя невеста захочет, чтобы мы остались.
