Древний Рим. Имена удовольствий - Регина Грез
Оливия привезла подарки и всякие римские новости. Первой заговорила о консуле:
– Его давно ожидают в Риме! Сенат в полном недоумении, пристало ли Каррону лично гоняться по лесам за последними беглыми рабами. Гай словно с цепи сорвался. Перевешал множество пленных, вдоль Аппиевой дороги приказал установить распятия, сотни гладиаторов будут преданы самой ужасной смерти. Я слышала, там уже собирается толпа любопытных зевак, завтра начнут прибивать первых…
Я судорожно вздохнула, кажется, мне воздуха не хватает… Какое все же, страшное время! Но Оливия, переключившись на меня, как нарочно, стала задавать непростые вопросы:
– Расскажи, расскажи! До меня дошли кое-какие слухи… Говорят, тебя захватили мятежники, ах, какое несчастье! Оказаться в их руках… о-о…
Я с недоумением смотрела на томное выражение лица Оливии, вдруг понимая, что для нее-то попасть в плен к рабам было бы лишь приключением, будоражащим душу. А вот что касается тела…
– Ну, же – расскажи! – умоляла она. – Для своего спасения ты отдалась одному из них, верно? Конечно, самому сильному мужчине? Их предводителю – сирийцу? Я слышала об этом Тире. Говорят, он очень красив – высокий и мускулистый, с черными глазами, что метали молнии, когда он ворочал мечом в теле врага. О Всемогущий Зевс! Как бы я хотела оказаться на твоем месте…
«Бедный Клодий! Тебя точно не хватит надолго…»
– Никому я не отдавалась, не сочиняй! Там был Дакос – ну, ты мне сама его подарила, он меня и защитил. Да и зачем я сдалась этим рабам, у них полно своих женщин, очень пылких и на все готовых.
Чтобы отвлечь подругу от своей персоны, мне срочно пришлось описать Оливии сцену любовной страсти, свидетельницей которой мне пришлось быть невольно в ночном саду. Я не жалела слов и вздохов, глядя в блестящие глаза матроны. Легко говорить, имея таких восторженных слушателей.
– … Потом она забралась к нему на колени и начала подпрыгивать, как коза. А бритоголовый мужик держал ее за пышную задницу и вонзал свой кожаный "гладиус" все глубже и глубже…
Неприличный рассказ прервался скорбным восклицанием со стороны:
– Госпожа, умоляю простить меня, но не так быстро, я не успею все записать!
Мы с возбужденной Оливией вместе оглянулись на Элиава, – у парня даже испарина выступила на лбу, так он торопился работать стилом по дощечке, натертой воском. Я и не предполагала, что нас так усердно подслушивают.
– А кто этот темноволосый Купидон? – в глазах Оливии загорелись алчные огоньки, а я со стоном повалилось на скамью, не зная, плакать мне или уже начинать смеяться.
Оливия велела своим слугам сбегать в соседнюю лавку за вином, и притом купить самое лучшее, а еще множество всякой снеди в придачу. Мы немного расслабились, что скрывать… К концу вечера Оливия уже обнимала Кромиха за шею, поскольку молодого грека я услала от греха подальше, пусть к Аннее своей идет, нечего с нами пьянствовать.
А вот чернокожий «Вулкан», похоже, был совершено не против разделить эту ночь на двоих с горячей матроной. Да пусть делают, что хотят, я отдыхала. Пила по глоточку прекрасное фалернское и почти радовалась жизни. Все у меня хорошо…
А потом словно из-под земли появился Клодий и тут такое началось! Он ни слова не говоря, закатил своей возлюбленной звонкую пощечину и велел немедленно собираться домой. Я-то думала, что Оливия вспылит и пошлет моего дядюшку ко всем демонам ночи, но матрона вдруг упала на колени и принялась самым натуральным образом умолять "Повелителя" о прощении.
Эх, кожаной плеточки им только не доставало! Я сначала испугалась, а потом живо смекнула, что вижу древнеримские ролевые игры. Клодий меня неуклюже обнял, поздравил непонятно с чем и сладкая парочка убралась восвояси. К великому сожалению Кромиха. Он-то уже губищу раскатал…
На следующий день мы с Элиавом выбрались в город. Конечно, в сопровождении Кромиха. Прогулку предложил грек, смущенно заметив, что хочет показать мне театр, где будет поставлена его трагедия. Я решила развеяться и нисколько не пожалела. Какое же это удовольствие бродить по уже знакомым улицам древнего города, еще не знавшего шума машин, не видевшего туристов с фотоаппаратами, хотя разноголосой и пестрой толпы приезжих хватало и сейчас.
Корнелий Астепион – управляющий не самым захудалым в Риме театром, встретил нас очень радушно, хотя мы и помешали репетиции. Узнав мое имя, мужчина почему-то невероятно обрадовался и рассыпался в комплиментах. Но не столько моей внешности, сколько преданности и отваге. Я попросила Астепиона разъяснить свои слова и узнала много о себе интересного.
Оказывается, весь город уверен, что Наталия Русса – бедная девушка из далекой провинции так беззаветно полюбила консула Каррона, что отправилась вслед за ним в военный поход, претерпела муки плена, ловко ускользнула из рук мятежников и поклялась соединить свою судьбу лишь с одним мужчиной в Империи, ну и за ее пределами, вероятно. Угадайте с кем? И так ясно…
И теперь великие достоинства моей скромной особы обсуждают чуть ли не во дворце императора, ходят слухи, что, на самом-то деле, я – царица малочисленного древнего народа в изгнании и веду свой род едва ли не от самих Богов. Какая прелесть!
Этот Астепион умел болтать не хуже меня, и даже гораздо заковыристей, а под конец своего монолога вдруг вкрадчиво попросил продать ему Элиава. Я заглянула в страдающие глаза молодого грека и моментально приняла решение:
– Дорогой мой, Элиав, пойдем-ка, подпишем декларацию о твоей свободе, восстановим маленькую справедливость. Отныне ты сам по себе и никто тебя эксплуатировать не может. Будешь меня за это пускать на свои премьеры бесплатно.
Моя скромность трещала по швам от натиска еще одного красноречивого юноши, парень был благодарен и счастлив до слез. Ему не плохо жилось с нами, но раб, он и во дворце раб, а теперь Элиав станет моим вольноотпущенником, почти полноправным гражданином Рима.
Через полчаса мы уже были рядом с Базиликой Правосудия, зашли к местному адвокату и тут выяснилось, что у меня нет денег для уплаты небольшой пошлины и вознаграждения «юристу». Какое счастье иметь под рукой богатых рабов! Кромих с Элиавом вывернули свои «карманы» и в складчину собрали необходимую сумму денариев. Итак, талантливый грек свободен, а я теперь владею лишь Мапроником и, чувствую, что этот крест будет висеть на моей доброй шее еще долгие годы.
Элиав торопился обрадовать свою Аннею, кажется, у них, все
