Людмила Сурская - Оборотень или Спасение в любви.
Глава 28
Ближе к Москве лес поредел. Больше встречалось паханной земли и чаще попадались грязные деревеньки и неприступные монастыри и новые церкви. «А что, если папа не простит?!» Нет-нет, она поспешно отогнала эту мысль. Таня, оставив свою ладошку в руке мужа, смотрела в окно кареты на пробегающие мимо картины. Серж чувствовал, что Таня нуждается сейчас в поддержке, и пытаясь отвлечь её внимание, добросовестно указывал на разные достопримечательности, мимо которых проезжал экипаж. Она едва замечала их. Одна мысль не покидала её — как примет их отец. Но сильный и могучий Серж был рядом. Он держал её руку, нежно прикасался к уголкам губ. И она незаметно воодушевлялась. Вдвоём так ладно путешествовать. Выехали из-за берёз на пригорок и сразу кинулись в глаза своим блеском остроконечные шпили башен, золотистые маковки церквей, новые барские дворцы и хоромы, а там и Кремль. На убогие окрестности, состоящие из убогих лачуг и многочисленных трактиров, смотрела с тоской. Полуодетые, грязные ребятишки бежали за каретой, прося подаяния. Таня взглянула на мужа умоляюще, он выбросил им несколько монет. Когда же ехали по городу, Таня с интересом посматривала на купающиеся в зареве заката каменные дворцы, знакомые здания, улицы. Казалось, не была тысячу лет. Скучала и вот опять в Москве. Добрались до дома барона только к вечеру. Таня немного волновалась. Теперь это и её дом. Очень, очень высокое строение, необычной формы. Впечатляющее строение между дворцом и замком. Она столько раз проезжала мимо этого большого, немного мрачного, но по сказочному таинственного замка, а вот теперь она будет жить в нём. Аккуратные клумбы по обеим сторонам входа. На вершине каменных ступеней в глубоко арке дверь. Дворецкий с поклоном пригласил их внутрь и застыл в ожидании приказаний. Слуги высыпали на парадное крыльцо. Они несколько дней подряд, готовясь к этому дню, двигали мебель, начищали хрустальные люстры, перемывали посуду и трясли ковры — словом в доме был настоящий бедлам. Тут же по распоряжению дворецкого подскочили ливрейные лакеи. Один слуга в парике, взял его шляпу и перчатки, другой освободил от плаща. Княжна остолбенела, когда всё это обрушилось вместе с дорожными переживаниями на неё. Понимая состояние жены, Серж внёс её на руках, из подкатившего Митричем экипажа в распахнутый лакеем перед ним парадный вход. Опустив жену в холле, велел открыть заплющенные ею заранее глаза. Она осмотрелась. Ооо! Дом её отца велик, но с гнездом барона несравним. Этот больше раза в два. Однако она вполне сносно сохраняла самообладание. Величественный зал был обставлен массивной мебелью. Наверх, вероятно в большой зал, вели две внушительные лестницы. Посередине стоял дворецкий. По его неуловимому движению к хозяину тут же за распоряжениями ринулись лакеи. По дому носились слуги, предупреждённые, ещё с вечера посыльным, они спешили всё успеть. Сопровождаемые слугами, они поднялись на второй этаж. Здесь её растерянность возросла. Что будет дальше? Серж, хитро улыбаясь, спросил, где она желает поселиться и услышав от пересилившей своё смущение жены ответ: «С тобой». Повёл её в спальню. Правда, как выяснилось позже, не в свою, а рядом со своими комнатами, в свободные очень красивые апартаменты, вероятно предназначенные на случай женитьбы для совместного времяпровождения. Он считал, что при их способе жизни лучше иметь каждому своё ложе. Только Таня считала иначе и, разобравшись в обстановке, она надулась. «Серж, это не честно, — кинулась она к нему. — Мне не нравится обыкновении супругов занимать отдельные спальни. Я хочу спать с тобой в одной постели. Мне нравится говорить с тобой, ощущать твоё тепло. Нам гораздо удобнее будет вместе». Она так горячилась. Ей сделалось до того дурно, что она чуть не заплакала. Он жестом отпустил слуг и захлопнув дверь за собой заморочил ей голову, убеждая, что это для её личного благополучия. А спать она, если захочется, будет у него или он у неё, разницы же никакой. Для убедительности, он даже поцеловал её в бледные губки. Потом, она, успокоившись, пожелала немедленно осмотреть дом. И он, организовав экскурсию, водил её по этажам, знакомя с обстановкой и представляя прислуге. Ей понравилось то, что всё было обставлено со вкусом. Мебель по комнатам не представляла смесь фасонов и эпох. Век отличался от века. Встречались комнаты обставленные совершенно по-новому. Но большая часть дома хранила дух старины. Кабинет был особенным, в нём чувствовался английский стиль. Спальни же наоборот сохраняли лёгкость и аромат французского. Ей встречались комнаты в немецком, турецком и даже японском стиле. Когда она нарядная вышла на ужин, то была удивлена отсутствием мужа за столом. Ей объяснили, что во время её купания, барон уехал. Пока Таня ещё не понимала, что для неё началась раскрываться другая, тёмная сторона её счастья. И душевные муки с которыми она считала было покончено — только начались.
Женщины, обитающие в том тайном и легкомысленном доме, к чьим услугам обращался барон, относились к существам кисельным, совершенно бесхребетным и бесхарактерным, лишённым воли. Они занимались только своей профессией, решительно не вникая и не понимая иной жизни. Тем чем они занимались, а занимались они обслуживанием потребности мужчин в их понятии, не было ни плохим ни чем-то постыдным, а лишь работой, дающей возможность заработать. Несмотря на своё положение, на грязь своего падения, на презрительное отношение к себе и людей и клиентов, они не утратили в своих маленьких душах огонька сострадания и женственности. Это проявлялось в их способности отдаваться. С каждым клиентом, как с горячо любимым возлюбленным. А возможно это была игра и каждая была талантливой актрисой. Та грань между той и другой профессией была размыта. Глядя на них, Серж всегда отмечал для себя, что в натуре их есть что-то от кошек и от собак. Такие себе мутанты. Они умеют в отличие от других женщин как приласкаться, так и защищаться. Для любимого и хозяина в их душе заложено всепрощение. В этих женщинах, как правило, соединяются: хорошая женщина и жаркая развратница. Барону случалось пользоваться ими, и жалеть их, но куда ж деваться, обойтись без них он не мог. Как правило, он входил в освещённую залу, где топтали ковры, прохаживаясь, разодетые и декольтированные обитательницы этого дома и выбирал подружку. Он сам был не рад этой противной ночи, не приносящей успокоения и удовольствия, а лишь помогающей справиться с обстоятельствами. Но выхода другого из своего положения, он пока не находил.
Сержа не было и поздно вечером, не появился он и к полуночи. Ночь ярко сияла бесконечным множеством звёзд, а ещё сошедшей с ума от накала луны. Таня, мечась по окнам, не посмела пойти к нему в комнаты и лишь под утро уснула у себя. Только открыв глаза, от шаловливого раннего лучика, соскочила с кровати и первым делом босая, раздетая, побежала к нему и, не задерживаясь для того, чтоб умыться и привести себя в порядок. Барон крепко спал, обняв подушку. Волосы его растрепались, а лицо было полно умиротворения. Несмотря на очевидное возбуждение, она приступила к его побудке не раньше, чем отдышалась. Вот тогда уж! Она глубоко вздохнула и решительно вцепилась в него.
