А. Глебов-Богомолов - Фаворитки французских королей

Скорбные слова! После которых уместен вопрос, любил ли хоть кто-нибудь из вышеперечисленных особ Франциска II.

Глава 7 Карл IX, или Екатерина Медичи — королева-регентша

И так, звездный час Екатерины пробил. Отныне именно ей и предстояло править. Мария Стюарт, удалившаяся сначала в Реймс, в монастырь Святого Петра (де Сен-Пьер), аббатисой которого была ее тетка, изливала свою тоску в стихах, которые сохранил нам в своих «Мемуарах» Брантом.

Весьма мало любящая своего супруга, но зато искренне любящая Францию, она, пожалуй, хотела бы остаться в ней навсегда, избрав местом своего пребывания Турень или Пуату. Но Екатерина, ревниво относящаяся к красоте и уму своей невестки, настойчиво стремилась выслать ее в Шотландию. В свое время Генрих II подпал под влияние и управлялся женщинами много старше его самого.

Откуда ей было знать, не займет ли и Мария Стюарт место Дианы де Пуатье при ее сыне Карле, герцоге Орлеанском, будущем короле Карле IX? Тот был весьма молод, неискушен, мог легко попасться на удочку «шотландской бестии», вполне способной даже на большее — заставить его на себе жениться. По крайней мере, таких взглядов был на сей предмет Брантом, а ведь он тонко разумел это дело. «Нет никакого сомнения, — говорил он, — что будь на то его воля, король Карл, достигнув совершеннолетия, ибо еще был чересчур молод [243] , ни за что не сдержал бы своих чувств и не позволил бы ей уехать, определенно решив на ней жениться».

15 мая 1561 года дофин Карл был коронован в Реймсе, 14 августа (по другим источникам 15) того же года Мария Стюарт отбыла в Шотландию. Но прежде чем это произошло, должны были случиться немаловажные для судеб вышеописанных особ события.

Король Испании Филипп II стремился в описываемое время приобрести в Шотландии влияние, которым до сих пор там пользовалась Франция. С этой целью и нужен ему был брак его сына дона Карлоса и Марии Стюарт. В начале 1561 года кардинал Лотарингский, желая ослабить роль королевы-матери и усилить роль испанского короля в пределах Империи [244] , завел об этом разговор с послом Испании Шантоне. Екатерина Медичи всеми силами противилась этому союзу, который имел бы самые тяжкие последствия для дома Валуа (впрочем, никакие иные последствия для этого дома и не устроили бы семейство Гизов). А потому епископ Лиможский, посол Франции при дворе Филиппа II, получил от нее приказ применить все необходимые меры, чтобы помешать намечавшемуся браку. Успех ее посла превзошел всякое вероятие. Сама королева-мать была удивлена успехом своего плана.

Однако, не останавливаясь на достигнутом, она лишь удвоила усилия, решившись, чего бы это ни стоило, выжить свою невестку из Франции. Ее эмиссары усердно и постоянно подговаривали Марию во имя спасения страны и восстановления католической веры вернуться на родину. Дядья Марии Стюарт, герцоги д’Омаль и д’Эльбёф, словно предвидя трагические для нее последствия, всячески убеждали ее не верить увещаниям королевы, но кардинал Лотарингский, то ли в интересах католичества, то ли из страха увидеть корону Шотландии в руках англичан, если его племянница не вернется на Родину, то ли из желания впредь не навлекать на себя гнева весьма злопамятной королевы, в весьма энергичных выражениях советовал Марии вернуться в свое королевство и, наконец, убедил ее в этом. Так, на ее беду, его мнение возобладало. Но кардинал пошел еще дальше. Он убеждал свою племянницу не брать с собой своих драгоценностей и оставить их у него на хранение. Мало ли что может случиться во время такого далекого путешествия. Мария Стюарт отклонила столь любезное предложение, поскольку, рискуя своей жизнью на море, она вполне могла рискнуть и своими драгоценностями.

И правда, во время путешествия не обошлось без приключений, проистекших из-за враждебных действий королевы Елизаветы Английской. В море (а тем паче в проливах Ла-Манш и Па-де-Кале) следовало опасаться английских кораблей, и Мария Стюарт просила свою английскую соперницу безопасно пропустить ее мимо английских берегов. В этом ей было отказано. Тогда молодая королева, гордо заявив Трокмортону, послу Англии, о том, что не нуждается в особых позволениях путешествовать там, где ей будет угодно [245] , в июне 1551 года отправилась в Сен-Жермен и простилась там с молодым королем и французским двором, прежде чем навсегда покинуть земли так полюбившегося ей (хотя и не совсем гостеприимного) королевства, в которое восемь лет спустя она будет молить отпустить ее королеву Елизавету. Тщетно! Дверь в этот мир захлопнулась для нее навсегда.

«Надеюсь, ветер будет мне благоприятствовать и у меня не будет нужды приставать к берегу Англии. Если же я все-таки пристану к нему, господин посол, пусть ваша королева возьмет меня и делает со мной, что захочет. Если она настолько жестока, чтобы желать моей смерти, пусть вершит свою волю. Выть может, такая судьба будет мне менее тягостна, чем жизнь. И да свершится Господня воля!»

Слова человека, не слишком довольного жизнью!.. 14 августа 1561 года корабль Марии Стюарт из портового города Кале выходит в открытое море. Свершилось! Она не увидит Францию, вступив в поединок со своей судьбой. В этом путешествии ее сопровождает Брантом. В тот момент, когда Мария ступает на берег, на горизонте она замечает корабль… Несколько минут спустя вместо того чтобы войти в порт, корабль этот тонет, а большая часть пассажиров погибает.

«О, Боже мой! Какое предзнаменование! — восклицает королева и добавляет тихим голосом сквозь слезы: — Прощай Франция! Прощай навсегда!» Она словно предчувствует свою судьбу.

Карл IX вступал в пору своего политического совершеннолетия 27 июня 1561 года, а 17 августа того же года Екатерина и канцлер Лопиталь впервые взяли его на королевский совет в Руан, ибо уже с марта юный король и королева-мать начали свою поездку по стране [246] . Юный король детским голосом произнес на нем краткую речь, в которой скромно упомянул о своем совершеннолетии и просил подданных отныне повиноваться только ему. Затем в сопровождении двора он объехал все южные провинции королевства. По мысли Екатерины, это путешествие, продлившееся два года, должно было повысить престиж королевской власти и способствовать примирению враждующих сторон. В июне 1565 года Карл IX встретился с сестрой Елизаветой, супругой Филиппа II, которую сопровождал во Францию герцог Альба. Не менее трех недель прошло в непрерывных балах, турнирах и празднествах. Двор французского короля демонстрировал безудержную роскошь, чтобы скрыть от испанцев плачевное состояние французских финансов. Построенные в испанском духе, идиллии Боскана и Монтематера, созданные в подражание Ронсару, очаровали венценосных особ. Интермедии сменялись балетами и аллегориями, а пению придворных нимф и пастушек подпевали сама королева Катрин и мрачный министр Филиппа II герцог Альба. Но, шутки в сторону, между этими двумя особами велись переговоры, о которых потом много писалось протестантами. Министр Филиппа Испанского настоятельно советовал теперь же применить к их единоверцам ту резню, которая состоялась лишь семь лет спустя. Давила рассказывает, что герцог будто бы сказал тогда Екатерине: «Нет ничего достойного большего сожаления, чем позволить народу жить по своему усмотрению, сообразуясь лишь со своей совестью и мыслями. Так, только так проникают в государства всевозможные треволнения и разногласия, связанные в особенности с вопросами религии и родившиеся в головах пустых людей. Разногласия в вопросах веры всегда служили предлогом для недовольства. Надобно устранить этот предлог и, не щадя огня и железа, вырвать зло с корнем».