Элейн Кроуфорд - Речная нимфа
— Ласточка! Ласточка! Мы хотим слышать про Ласточку!
— Послушайте же!
— Ласточка!
— Помогите! Помогите-е!!!
— Ласточка, Ласточка! Проснись!
— Что это было?!
— Просто страшный сон, — прошептал кто-то, поглаживая ее по плечу.
Пирс! Жоржетта с облегчением обняла его и крепко прижала к себе.
— С тобой ничего не случилось? Ты в порядке?
— Ну конечно, успокойся. Господи, как же бьется у тебя сердце!
Его руки были такими сильными, такими надежными. Жоржетта уткнулась в грудь Пирса, с жадностью и наслаждением вдыхая запах желанного мужчины. Она все еще не могла до конца понять, где она и что с ней. — Все хорошо?
Она протянула руку к его лицу — и замерла, когда кончики ее пальцев осторожно втянули в рот. Потом губы раскрылись, отпуская их. Жоржетта прижалась теснее:
— Мне было так страшно…
— Знаю. — Губы коснулись лба, потом щеки. — Но ты со мной, и тебе нечего бояться. Я скорее умру, чем позволю кому-то причинить тебе вред.
— Правда?
Она отстранилась, стараясь разглядеть в темноте лицо мужа.
— Честное слово, — заверил он, подвигаясь ближе.
Он сказал, что готов умереть за нее! Это было все равно что признаться в любви, и Жоржетта забыла о сомнениях, которыми непрестанно мучилась, с готовностью поверив, что любима. Слезы почему-то всегда были наготове в последнее время — вот и теперь они покатились по щекам, падая на подушку. В неосознанной потребности выказать доверие к услышанному, она потянулась губами к его губам.
Сначала Пирс просто отдался неожиданной ласке, наслаждаясь нежностью губ и округлостью тесно прижавшихся грудей. Он ощущал, как часто бьется сердце Ласточки.
Поцелуй стал более страстным. На одно мгновение Пирс засомневался: «Что ты делаешь? Час назад ты решил, что у вас нет будущего, что вы совсем разные!»
Ласточка тихо застонала и выгнулась, прижимаясь теснее. Больше Пирс не прислушивался к голосу рассудка, он слышал только свое желание, свою давнюю потребность в этой девушке, а потому набросился на ее губы, словно утолял жажду.
Когда он проник между податливых губ в горячую глубину рта и ощутил ответные движения языка, сладостное стеснение в паху усилилось настолько, что он не в силах был больше выносить это.
— Постой… — с трудом выдохнул он, отрываясь от Ласточки.
— Почему? — растерянно спросила она.
— Потому что я хочу, чтобы лампа горела, хочу видеть тебя.
Он ожидал протеста, но она неожиданно уступила без единого слова, разомкнув кольцо рук у него на шее.
Пирс на ощупь отыскал спички, зажег лампу и подкрутил фитиль так, чтобы от него исходило лишь едва заметное свечение. Повернувшись, он встретил разнеженный, томный взгляд Ласточки, взял ее за руку и мягко принудил подняться.
Чувственность в ее глазах сменилась смущением, взгляд скользнул в сторону. Теперь лицо казалось совсем невинным, полудетским, но когда Пирс посмотрел ниже, перед его взглядом предстали полные, женственные груди, хорошо заметные сквозь тончайший батист сорочки. Напряженные соски приподнимали ткань, словно приглашая коснуться.
Он бездумно взялся за кончики ленты, завязанной у самого горла. Ласточка вздрогнула и схватила его за руки, с мольбой заглянув в глаза. Казалось, она находится на распутье, все еще решая, позволить ли чему-то случиться или все пресечь. Пирс мог понять ее и не собирался торопить. Он выпустил ленту и поднес руки девушки раскрытыми ладонями к губам. С минуту он просто прикасался к ним языком — медленными круговыми движениями, и по мере этого дыхание Ласточки все учащалось. Взгляд ее снова обрел ленивую томность.
— Я уже говорил тебе, что ты прекрасна?
Он осторожно выпустил ее руки и погрузил пальцы в короткие своевольные завитки медно-рыжих волос.
— Твои волосы нравились мне длинными, но знаешь, есть что-то особенное… что-то волнующее в том, как они выглядят сейчас. Ты похожа на эльфа.
— А мне нравятся твои глаза, — в тон ему произнесла Ласточка, беря его лицо в ладони. — Против таких не устоит никто.
Тем временем Пирс снова взялся за ленту и развязал ее. На этот раз Ласточка позволила ему это. Она даже уронила руки, чтобы можно было стянуть тонкий батист с плеч. Когда сорочка скользнула вниз, обнажив ее до талии, Пирс снова поразился бесстыдной женственности ее грудей. Они были так полны и высоки, словно сами собой тянулись к нему.
С трудом оторвавшись от этого зрелища, Пирс снял с нее рубашку. Он хотел видеть Ласточку полностью обнаженной, насладиться видом ее тонкой талии, едва заметной округлости ее живота, где в этот момент развивался плод страсти, которую они разделили. Сознание этого переполнило Пирса, вызвало в нем чувство сродни благоговению.
Прикосновения Пирса были до того бережны, что Жоржетта затаила дыхание, боясь его спугнуть. Она опасалась, что не вынесет переполнивших ее эмоций, что ноги откажутся ее держать. Она инстинктивно вцепилась Пирсу в плечи, чтобы не упасть. Как она любила этого мужчину!
Когда их взгляды встретились, девушка прочла в его глазах обожание, о котором мечтала с первой встречи.
— Ты — подарок судьбы… — произнес Пирс так тихо, что она не знала, в самом ли деле слышала эти слова или ей почудилось.
А потом Пирс склонился к ее губам. Это был нежный, нетребовательный поцелуй, и все же он воспламенил кровь, подстегнул желание. Жоржетта качнулась вперед, и их полуобнаженные тела прижались друг к другу. Она страстно ответила на поцелуй, желая большего.
Пирс со стоном стиснул ее в объятиях, и не могло быть тисков более желанных, чем его сильные руки. Жоржетта ощущала его напряженную плоть, как та прижимается к ее животу, подталкивает ее, словно умоляя освободить. Сама того не замечая, девушка отвечала движениями бедер. Наконец, не в силах больше терпеть эту сладкую пытку, она нащупала тесемку на поясе Пирса и рванула за нее.
Неистовость ее страсти возбуждала еще сильнее, заставляла терять голову. Прежде Пирсу не приходилось встречать женщин, настолько пылких, — может быть, потому, что приличия подавляли в них естественные порывы. Но это дитя рек и морей, этот полевой цветок был естественным, как дыхание!
— Постой, я сам сделаю!
— Тогда скорее, — низким грудным голосом произнесла Ласточка, подняв на него затуманенный взгляд.
Она повернулась, показала ему восхитительные округлости ягодиц и скользнула в постель с кошачьей грацией.
— Скорее… — повторила она, глядя на него с высокой подушки.
В полумраке Пирс видел контуры ее бедер, линию сомкнутых ног и развилку между ними, где островок медно-рыжих волос скрывал самый соблазнительный ее секрет.
