Лори Хэндленд - Пожар любви
– И что произошло потом?
Когда он стал говорить дальше, его речь стала более разборчивой и четкой. И если вначале его рассказ звучал очень эмоционально, то последние фразы Чарли произносил совсем безучастно, как мертвая рыба.
– Я пристрелил кучера, вскочил на коня и ускакал. И никто даже не попытался меня остановить. Им было важнее заняться мертвыми. Почти пять лет я прожил в Сан-Антонио. Играл в карты, напивался до полусмерти, пытаясь обо всем этом забыть. Заставить себя сколотить еще одну банду я не мог, хотя возможностей было предостаточно. Я хотел одиночества. А потом решил наняться на перегон скота, заработать хоть раз в жизни честным путем и купить себе ранчо. И вот тогда, в первый же день своей новой жизни, я встретил одну женщину...
– Остальное я знаю.
– Догадываюсь, что это так. И хотя за пять лет я ни разу не нарушил закон, я все равно нахожусь в розыске. Я не грабил тот злосчастный поезд, не убивал машиниста, но, как мне кажется, это не имеет никакого значения. Я и так натворил всякого, но меня еще ни разу не наказывали. И я уверен, что многие вещи тянут на смертный приговор. Но если меня повесят за то, чего я не делал, это уже будет ложная справедливость. – Он сухо рассмеялся без тени веселья, а Анжелина вздрогнула от этого резкого смеха. – Но именно такого приговора я, скорее всего, и заслуживаю.
От рассказа Чарли у Анжелины по-настоящему разболелась голова. Ей отчаянно захотелось броситься к нему и успокоить, смягчить его боль. Но при этом она знала, что он не примет ее сочувствия. В эти минуты прошлое всплыло из глубин его памяти, чтобы заманить в ловушку воспоминаний и вины.
Анжелина опустилась на подушку, натянув плед на ноги и решительно закрыв глаза. Но вдруг она обнаружила, что не сможет уснуть, по крайней мере до тех пор, пока не расскажет ему о том, что ее волнует.
Она снова открыла глаза и уставилась в темноту. Когда она заговорила, ее глаза заволокло слезами, но голос оставался ровным и успокаивающим.
– То, что вы совершили, Чарли, было ничуть не хуже того, что делали другие мужчины или могли бы сделать, если бы оказались на вашем месте. Ваша ненависть вполне объяснима и понятна. Если вы сумеете пережить свою ненависть и оправиться от нее, а потом найти путь к прощению, ваше чувство вины со временем уйдет.
– Не надо мне пророчить, сестра, – прорычал он. – Я знаю, кто я такой. И каким буду всегда, – никчемным вором и убийцей.
Анжелина прикусила язык, чтобы резкое отрицание того, что он только что сказал, не сорвалось с ее губ. В этот момент Чарли ее слушать не станет. Он возразит против всего, что она скажет. Тогда как она сможет его когда-нибудь убедить, что важно избавиться от прошлого и заглянуть в более светлое будущее?
И как она делала в тех случаях, когда перед нею вставал вопрос огромной важности, Анжелина сложила руки и передала свою проблему на рассмотрение Господу Богу.
Уже три дня кряду Дрю Уинстон рассматривал с холма ранчо внизу. «Если только Колтрейн не прячется в доме, то его нет на ранчо империи Рейеса, – решил он. – Девицы Анжелины здесь тоже нет». Ему с трудом верилось, что он не заметил их, наблюдая за ранчо столько времени. Это означало одно: ему придется осмотреть все шесть ранчо, принадлежащих ее братьям. Должны же они с Чарли где-то прятаться. Он был готов поставить на собственную лошадь, что Анжелина нашла приют в своей семье.
Дрю уже объездил несколько ранчо в округе и выяснил размеры владений Рейесов. Но никто нигде не видел, чтобы Анжелина с Чарли проезжали мимо. Те, с кем ему довелось поговорить, ничего не слыхали о Чарли Колтрейне, а Дрю воздерживался от каких-либо рассказов. Он сам хотел схватить Колтрейна. Только в этом случае его жажда мести будет полностью удовлетворена. И наоборот, если кто-нибудь опередит его и возьмет Чарли раньше, его месть не свершится.
Уж теперь-то Чарли от него не уйдет.
Чарли, наконец, понял, чего добивался Мигель Рейес, отправив их в эту хижину. Он хотел свести его с ума.
Такой план, если он существовал, уже был близок к выполнению.
Прошло всего четыре дня с тех пор, как они с Анжелиной прибыли в хижину, а его страсть к ней не только не угасла, а, напротив, разгоралась со все большей силой. Да иначе и быть не могло – изо дня в день находиться с ней в такой близости и не возжелать ее? То, что они считались мужем и женой и к тому же жили как супруги во всех отношениях, кроме одного, заставляло его тело бунтовать.
Анжелине следовало отдать должное – с той ночи, когда он рассказал ей о всех своих тайнах, она стала держаться в отдалении и избегала его, хоть они и жили в одной комнате. Когда он только начал рассказывать о себе, то хотел, чтобы между ними не осталось ничего недопонятого, давал ей возможность заглянуть в его душу – увидеть его таким, какой он есть на самом деле, – чтобы разобраться в нем лучше и больше не обманываться на его счет. Но когда Чарли дошел до середины своего рассказа, то вдруг понял, что натолкнулся на правильный путь, чтобы заставить ее отдалиться от него. После всего, что он натворил за свою жизнь, ни одна женщина не захочет остаться с ним в качестве жены, даже такая, как Анжелина, способная многое прощать.
И то, как она себя вела в последние дни, лишь доказывало, что он оказался прав в своих расчетах. В глубине души Чарли, конечно, признавался, что разочарован и обижен таким ее отношением. Она могла бы его спасти, если бы захотела попытаться. Но он понимал ее призвание и знал, что она предназначена для служения церкви. А монахиня помочь ему так, как ему хотелось, уже ничем не сможет. Ему нужна была женщина, любящая его ради него самого, понимающая и принимающая его со всеми недостатками, и прощающая все легионы его прошлых ошибок. За последние несколько недель он увидел, что Анжелина как раз и была такой женщиной, – единственной женщиной, которая была ему нужна. Но, видно, такова была его судьба, что она всем сердцем принадлежала Христу. А это отбрасывало его к исходной точке: он – стареющий преступник, со слишком высокой наградой, обещанной за его голову и без цели, ради которой стоило жить.
Снова и снова он убеждал себя в том, что к лучшему, если она сторонится его, что это поможет ему в один прекрасный день исчезнуть из ее жизни. А вот если она станет по-прежнему смотреть на него как на героя, то он и сам того и гляди поверит в ее фантазии. Такая вера опасна для них обоих. Ему следовало постоянно помнить, кто он такой и кто за ним гонится. Если он размякнет, то им обоим несдобровать, их просто могут убить...
Анжелина вышла из хижины, вытирая руки полотенцем. Чарли подумал, что она, наверное, мыла посуду после еды – почти единственное необходимое занятие в их вынужденном уединении. Самым худшим в их нынешнем положении как раз и было полное отсутствие каких-либо дел – любых, кроме размышлений, кроме желаний и кроме несбыточных мечтаний.
