Жюльетта Бенцони - Ожерелье Монтессумы
— Во-первых, дуэли запрещены законом; к тому же, это просто глупо! Над вами будет потешаться весь Биарриц!
— Мы обеспечим себе рекламу, в которой лично я совершенно не нуждаюсь! Разумеется, ты будешь моим секундантом, но мне нужен еще один.
— Этим я сам займусь, — после минутного размышления решил Адальбер. — Думаю, ты останешься доволен. Что будем делать теперь? Пойдем спать?
— Давай выпьем чего-нибудь холодного. Как насчет джин-фриз? Меня до отвала накормили трюфелями и перцем! Надеюсь, напиток освежит мне голову, и я смогу придумать, как нам заполучить футляр от веера. Видишь ли, веер принадлежит матери баронессы, и она им очень дорожит. Знакомая песня, тебе не кажется?
Ночные новости встревожили мадам де Соммьер, но План-Крепен буквально сияла. Дуэль! Как во времена мушкетеров! Что может быть романтичнее! И еще из-за женщины!
— Не из-за женщины, — сурово поправила ее маркиза, — а из-за фантазий какой-то истерички! Вы отдаете себе отчет в том, что будет, если эта история дойдет до Лизы? Позвольте вам напомнить, что она сейчас в Вене, а барон — именно оттуда, и на Дунае мгновенно узнают об этой неприятной истории! Эта дуэль нам совершенно ни к чему, особенно теперь, когда мы знаем, где спрятано ожерелье!
— Совершенно справедливо, мы правы, как всегда! Но раз уж мы об этом заговорили, Альдо, не могли бы вы описать нам интерьер дома? И то место, где прячут веер?
— План-Крепен! — запротестовала маркиза. — Вы здесь для того, чтобы заниматься мною, а не для того, чтобы разрабатывать планы кражи со взломом!
— Но, может быть, нам стоит подумать и об этом? — предложил Адальбер. — Альдо больше не сможет посетить виллу «Аманда». И позвольте вам напомнить, что речь идет не о краже веера, а об изъятии содержимого футляра, о котором его владелица даже не подозревает! В этом нет ничего страшного. Но для начала необходимо избежать этой абсурдной дуэли!
Адальбер как раз заканчивал свою филиппику, когда позвонили снизу и сообщили, что двое господ желают поговорить с князем Морозини. Их попросили подняться в апартаменты маркизы, и она любезно уступила им маленькую гостиную. Вошли два австрийца: барон Окс и генерал фон Брах, который собирался руководить поединком. Они извинились за отсутствие второго секунданта, но так как Морозини мог предъявить только одного Видаль-Пеликорна, все прошло гладко. Поскольку Вальдхаус был оскорбленной стороной, выбор оружия оставался за ним. Барон выбрал шпагу…
— Меня это устраивает, — сказал Альдо, — но, учитывая комплекцию барона, я предполагал, что он выберет пистолеты…
— С ними слишком много шума, — объяснил Окс. — Необходимо любыми способами избежать всякой огласки этого дела. Если вы согласны, то бой останавливаем при первой крови.
— Не возражаю, — одобрил Альдо. — Будем надеяться, что эта кровь не прольется из пробитого сердца или перерезанного горла!
— Если это юмор, то я нахожу его слишком мрачным, — сурово заметил генерал.
— О каком юморе вы говорите? Если хотите знать мое мнение, то эта история кажется мне просто нелепой! Я не понимаю, почему господин Вальдхаус не вызвал меня на дуэль сразу же, на месте. Раньше на дуэлях дрались для того, чтобы убить противника. А теперь… Довольствоваться царапиной, нанесенной в укромном месте на рассвете, кажется мне верхом глупости. С таким же успехом можно было взять десять кубических сантиметров крови с помощью шприца!
— Вы можете думать все, что вам угодно. Мы пришли для того, чтобы наш друг получил сатисфакцию. Он хочет проучить своего противника и помешать ему волочиться за честными женщинами.
Посовещавшись, мужчины решили, что поединок пройдет на следующий день на заре в парке замка Брендо в Англе. В этом месте дуэлянтам не грозило вмешательство властей. Австрийцы должны были принести оружие. На этом они церемонно раскланялись.
Адальбер ушел следом за посетителями, объявив, что отправляется на поиски второго секунданта. Он также собирался попросить портье взять напрокат на неограниченный срок машину. Но далеко он уйти не успел. У дверей гостиницы Видаль-Пеликорн заметил, как в багажник огромной «Испано-Суизы» грузят багаж. А Мигель Ольмедо помогает устроиться на сиденьях донье Луизе и донье Изабелле. Адальбер взглядом обвел окрестности отеля и сразу же обнаружил того, кого искал. Наполовину спрятавшись за кустом тамариска, юный Фожье-Лассань безнадежным взглядом следил за доньей Изабеллой.
Он пребывал в таком отчаянии, что когда египтолог подошел к нему, молодой человек жалобно застонал и промолвил, словно продолжал неоконченный разговор:
— К чему этот торопливый отъезд? Они собрались чуть ли не за две минуты, и я оказался застигнут врасплох. У меня даже нет времени нанять машину! Она уезжает, и я не знаю, куда!
На глазах у влюбленного юноши появились слезы. Адальберу не хватило жесткости, чтобы напомнить ему, что ехал он следом за мексиканцами с единственной целью: отомстить за смерть отца. Несчастный молодой человек тоже стал жертвой внезапно вспыхнувшей любви, которая довела до гибели его отца. Все дело в наследственности! Адальбер не стал вспоминать миф о Цирцее, которая одним взглядом превращала мужчин в свиней, но признался самому себе, что эта женщина действительно опасна. Оставалось только благодарить бога за то, что ни он сам, ни Альдо не поддались ее губительному очарованию…
Адальбер взял молодого человека под руку.
— Идемте, — сказал он. — Мы выпьем по стаканчику в баре и спокойно обсудим ситуацию. Вполне вероятно, что я сумею вам помочь.
Мужчины сели за самый дальний столик. Пытаясь вывести своего спутника из состояния полной прострации, Адальбер заказал два кофе по-ирландски, пробудив в Фожье-Лассане искорку интереса. — Что это такое? — спросил он. — Я такого никогда не пил…
— Это хороший кофе плюс ирландское виски и еще один-два ингредиента. Это вас взбодрит!
Молодой человек и в самом деле воспрянул, как салат после полива.
— Но куда она поехала! — снова взмолился он.
— Немного терпения! Сначала я хочу попросить вас об одной услуге. И это дело потребует от вас чрезвычайной осторожности. Именно поэтому я сразу же подумал о вас.
— Что за дело?
— Завтра утром мой друг Морозини должен драться на дуэли. Я его секундант, но ему нужен второй, и им станете вы.
Фожье-Лассань тут же возмутился:
— Я? Чтобы я… Не рассчитывайте на это! Подумайте о моей должности, о моей карьере! Я представитель закона, а закон запрещает подобный средневековый метод выяснения отношений.
— Для начала успокойтесь и выслушайте меня! Во-первых, не путайте разные вещи. Вы представляете закон только в суде, когда речь идет о том, чтобы убийца ответил за совершенное преступление. Во-вторых, дуэль — это сфера префекта, полицейских или жандармов, а вы не относитесь ни к тем, ни к другим. И, в-третьих, Альдо Морозини, оказавшийся в идиотском положении, хочет, чтобы об этом деле никто не узнал. Малейшая несдержанность, минимум огласки — я говорю о газетах, — и его жизнь разрушена. Не забывайте, что у него есть жена и дети, к которым он очень привязан, поверьте мне…
