Джуд Деверо - Лёд и Пламя
Кейн заявился в город и сразу же направился прямо к Джекобу Фентону, чтобы объявить о своем прибытии и спросить старика, как тому нравится его дом. Разве трудно было понять, что все в жизни Кейна подчинялось его чувствам к Фентонам?
А Хьюстон стала лишь частью его плана мести.
Это все, чем она была для человека, которому отдала свое сердце: пешка в его игре, которую он хотел — должен был — выиграть.
И мужчина, которого она полюбила, оказался способным на то, чтобы посвятить свою жизнь такому нечестивому чувству, как месть.
Пища, которую она ела, застревала в горле, и она с трудом проглатывала ее. Как она могла так ошибиться в человеке?
Когда наконец долгий ужин подошел к завершению, Хьюстон поднялась, чтобы проводить Пам в маленькую гостиную, предоставив мужчинам возможность наслаждаться их сигарами.
Женщины разговаривали об обычных вещах: платья, где купить лучшие наряды и украшения, кто лучший модельер в городе — и ни слова об ужине, на котором только что вынуждены были присутствовать. Но раз или два Хьюстон замечала, как Пам пристально смотрит на нее.
Кейн провел Джекоба Фентона в кабинет, где предложил ему одну из тех сигар, которые подарила ему Хьюстон, и столетний коньяк в рюмке из ирландского хрусталя.
— Не плохо для конюха, а? — начал Кейн, глядя на Фентона сквозь дым от сигары.
— Хорошо, ты показал мне свой большой дом. Ну и чего ты хочешь теперь?
— Ничего. Просто доволен тем, что ты здесь.
— Надеюсь, ты не думаешь, что я поверю этому. Человек, который затратил столько хлопот на то, чтобы показать мне, чего он добился в жизни, не остановится на званом ужине. Но я предупреждаю тебя, если ты захочешь взять то, что принадлежит мне, то я…
— То что ты сделаешь? Подкупишь еще больше адвокатов? Все те трое подонков еще живы, и, если бы я захотел, я бы мог заплатить им больше, чем ты когда-либо имел — просто чтобы узнали правду.
— Так Таггерты и делают. Вы всегда забираете то, что вам не принадлежит. Твой отец взял Чарити, этакую милую, хорошенькую штучку, и довел ее до того, что она повесилась.
От злости у Кейна побагровело лицо.
— Горас Фентон был причиной смерти моей матери, а ты украл у меня все, что мне принадлежало, — У тебя ничего и не было. Это все было моим. Я управлял всеми делами на протяжении многих лет, и, если ты думаешь, что я мог встать в сторонку и смотреть, как все отходит к сопливому младенцу, я бы скорей придушил его. И после этого ты, Таггерт, захотел увести у меня дочь. Ты думаешь, я мирно позволил бы тебе сделать с ней то, что сделал твой отец с моей сестрой?
Кейн надвинулся на маленького, пожилого человека:
— Хорошенько оглядись-ка вокруг. Вот, что я сделал бы с твоей дочерью. Вот, как бы я обращался с ней.
Джекоб затушил свою сигару.
— Черта с два было бы так. Ты никогда не задумывался, что я, вполне возможно, сделал тебе услугу? Это твоя ненависть ко мне сделала тебя богатым. Если бы тебе досталась Пам, и если бы ты получил деньги от моего отца, скорей всего, ты бы и дня в своей жизни не проработал.
Он двинулся к двери:
— И вот еще, Таггерт, попробуй ты отнять у меня то, что, как ты думаешь, принадлежит тебе, и я подам в суд на твою красивую женушку за незаконное вторжение в поселок шахтеров.
— Что? — разинул рот Кейн.
— Мне было интересно, знаешь ты об этом или нет, — улыбнулся Джекоб. — Добро пожаловать в мир богатых. Никогда нельзя быть уверенным, что нужно людям: ты или твои деньги. Эта милая маленькая леди, на которой ты женился, завязла по уши в подстрекательстве к мятежу. И она использует любые связи — и твои в частности — для того, что может вылиться в кровавую войну. Тебе лучше предупредить ее, что если она не притормозит, то я не посмотрю на ее родственные отношения с Таггертами. А сейчас спокойной ночи, Таггерт, — сказал он и вышел из комнаты.
Кейн долго сидел в одиночестве. Никто ему не мешал, и он успел выпить целую бутылку виски.
— Мисс Хьюстон! — сказала Сьюзен, врываясь в гостиную, которую Хьюстон мерила шагами. — Мистер Кейн требует, чтобы вы сейчас же пришли к нему. Он совершенно сошел с ума.
Хьюстон глубоко вздохнула, оправила впереди платье и прошла через прихожую в кабинет. Два часа назад Джекоб поблагодарил ее за приятно проведенный вечер и отбыл вместе с дочерью. После отъезда Фентонов она ничего не делала, а только размышляла. До сих пор Хьюстон казалось, что с ней происходило только то, что преподносила ей судьба. Теперь же настало время самой принимать решения.
Он сидел за своим столом, без пиджака, с расстегнутой на груди рубашкой и с пустой бутылкой из-под виски в руке.
— Я думала, ты работаешь, — сказала она.
— Ты все разрушила. Ты и твоя ложь все разрушили.
— Я… я не понимаю, о чем ты говоришь, — сказала она, садясь в одно из кожаных кресел у стола напротив него.
— Ты не только хотела получить мои деньги, ты хотела использовать мои связи с Таггертами. Ты знала, что Фентон позволит делать твою незаконную работу из-за твоих отношений со мной. Скажи мне, это вы с сестрой придумали весь этот план? Как вы хотели использовать Вестфилда в таком случае?
Хьюстон, гордо выпрямившись, встала.
— Ты несешь какую-то чушь. Я узнала, как звали твою мать, только в день свадьбы. Я не могла использовать то, о чем не имела понятия.
— Я как-то сказал Эдену, что ты хорошая актриса, но я и сам не знал, насколько был прав. Ты почти заставила меня поверить, что выходишь за меня замуж по любви, но все это время ты использовала мое имя для того, чтобы проникнуть в поселок шахтеров.
Хьюстон от неожиданности в удивлении открыла рот.
Кейн встал и наклонился к ней через стол.
— Всю свою жизнь я работал ради этого вечера, и ты разрушила его. Фентон пригрозил подать в суд на мою любящую жену и рассказать всему миру о том, как ты использовала меня. Я уже вижу заголовки газет.
Хьюстон выдержала его взгляд.
— Да, — сказала она мягко, — я езжу в шахтерский поселок, но это не имеет никакого отношения к тебе, тем более что я делала это еще задолго до того, как встретила тебя. Ты так трясешься над своими деньгами, что думаешь, что все только и думают, как бы их прибрать к рукам.
Хьюстон отошла от стола.
— За последние несколько месяцев, — продолжила она, — я многое о себе узнала благодаря тебе. Моя сестра говорила, что я самый несчастный человек, которого она когда-либо встречала, и она опасалась, как бы я не решила покончить жизнь самоубийством. Я не понимала, что она была права, потому что, пока я не встретила тебя, я не знала, что такое счастье. Пока я не стала проводить с тобой дни и ночи, я никогда не задавалась вопросом, почему бы мне, как ты сказал, «не послать их всех к чертям собачим» и не танцевать в красном платье. Но с тобой я узнала, как хорошо делать что-то для себя, а не пытаться все время ублажать других.
