Эмилия Остен - Приметы любви
Кэрри тихо перекатилась с топчана на четвереньки и возблагодарила судьбу за то, что не надела платье: длинная юбка сделала бы ее совсем беспомощной, а в костюме оставалась вероятность прорваться на свободу.
Предательская слабость, дурнота и головокружение по-прежнему мешали девушке ясно соображать, но все-таки, пока Влад отвлечен, кое-что сделать было можно. Забиться в сундук? Но закрыться изнутри нельзя, да и задохнется она там мгновенно. Вооружиться гитарой и разбить ее о кучерявую голову? Вряд ли это остановит крепкого цыгана. Ее руки нащупали ящик с железками: подковы, какие-то скобы, удила… Метать в него? Но ее слабый замах не позволит выполнить удар нужной силы, а вскользь коснувшийся щеки кусок металла только разъярит похитителя.
Но Кэрри не сдавалась и продолжала двигаться вперед — до выхода из кибитки оставалось чуть больше половины.
Тем временем Влад, произнеся несколько слов на своем языке, затаился у входа, приоткрыл дверцу и, дождавшись пробирающегося на полусогнутых ногах гостя, навалился на него всем телом, одновременно выворачивая ему руки и вновь запирая двери.
Кэрри затаилась под гигантской алой шалью с крупными синими цветами.
Пришельцем оказался молодой мужчина, бледный и почти совсем обессиленный.
Он отчаянно скреб ногтями по доскам и обещал немедленно расправиться и с негодяем, и со всем его табором.
Влад, сидя на мужчине верхом, коварно улыбался. Кэрри видела в нем довольного удачной охотой хищника, который готов выпустить когти и вонзить клыки в тело жертвы.
— Этого слизняка ты называла в прошлой жизни женихом, дорогая? — громко спросил он. — Он не может быть твоим братом, совсем не похож.
«Не псих, — подумала Кэролайн. — Он сдвинутый, помешанный на чем-то, но не полный псих. И слова мои о женихе и брате слышал, значит, имеет смысл разговаривать с ним дальше».
— Я не знаю этого несчастного, но вы должны немедленно отпустить его! — ответила она.
— Он мне не нужен, и я с наслаждением вышвырнул бы его отсюда, но боюсь, негодяй снова попытается напасть.
— Да, я не уйду, пока не получу обратно сапфир, гнусный ворюга! — прохрипел молодой человек, извернулся и попытался вонзить в сапог Влада что-то острое.
Цыган резко отдернул ногу и наступил на распахнутую ладонь.
— О-о-о! — выдохнул он, наклоняясь, чтобы разглядеть выпавший из руки молодого человека предмет.
С того места, где укрывалась Кэрри, ей было видно только широкое лезвие, но эмоции, отразившиеся на лице Влада, говорили о том, что это что-то, много для него значащее.
— Он тоже вернулся ко мне… Зря я велел избавиться от него, попытка наивная и даже глупая… Видишь, любимая? Камень моей звезды не может жить без своего ложа, и он привел этого человека сюда.
— Отдай сапфир, я вставлю его назад в оправу и уйду. Обещаю не преследовать ваш табор, простонал юноша, приподнимая голову, и по мелькнувшей родинке Кэрри смогла опознать и нем Эдвина Лоуэлла, которого они так долго искали.
— Преследовать? — переспросил Влад. — Ты полагаешь, что можешь нас преследовать! Продолжай-продолжай…
Эдвин вновь попытался встать и напасть на врага, но цыган хладнокровно ударил его подбородком о пол и стукнул ребром ладони по виску. Юноша потерял сознание, а Влад, пнув его для проверки, поднялся вместе со сверкнувшим ножом и пошел к своему сундуку.
Кэрри, воспользовавшись невнимательностью цыгана, сместилась еще немного вперед.
Теперь она видела двери и даже сумела разглядеть потайную щеколду, но бежать на свободу не решалась: Влад мог без особых усилий перегородить ей дорогу, тем более что он искоса поглядывал на Лоуэлла, готовый в любую секунду вновь обездвижить того.
— Смотри, я сейчас верну камень звезды на его место и попрошу у него прощения, — вкрадчиво, с нежностью сказал Влад, и если бы сейчас Эдвин пришел в себя, он бы ни на минуту не усомнился, что цыган разговаривает со своей настоящей женой.
Кэрри поняла, что речь идет о том самом безумно дорогом камне, вставленном в рукоятку, значит, клинок, который Влад держит в руках, и есть…
— Это каргас? — вырвалось у нее.
Влад обернулся к ней с такой неподдельной радостью, какой Кэролайн не наблюдала ни у кого из своих кавалеров. Даже во время неожиданного согласия на один тур бального танца.
— Я же говорил — ты моя настоящая жена!
Влад подошел к Кэрри и протянул ей клинок. Синий глаз лениво блеснул, словно жалуясь на недостаток света. Но даже в полумраке Кэрри понимала, что камень этот — почти максимальной прозрачности и незабываемой голубизны.
— Кто еще может знать название ритуального ножа?
— Наслышана о нем, — произнесла Кэрри, — а пришла к вам лишь для того, чтобы спросить, где найти Эдвина Лоуэлла. И потом уж заняться поисками каргаса.
— Похоже, он у этого человека и был, — ответил Влад. — Я взял себе только камень звезды. Взял, потому что не удержался, и мне не было дела до оправы.
— А сам каргас?
— Выбросил. Там так редко ходят люди, просто чудо, что его подобрал этот ваш жених.
— Он мне такой же жених, как вы — муж, — ответила Кэрри.
Влад расправил плечи, нависая над девушкой, словно был готов немедленно пуститься в пляс. Его глаза горели, пряди волос змеились как живые.
— Демон, — вырвалось у Кэрри.
Влад с гневом обернулся к поверженному Эдвину:
— Этот негодяй? Он обижал тебя?
— Я его первый раз в жизни вижу, — сказала Кэролайн, вставая.
Влад не сделал никакой попытки загнать ее обратно на матрас, и девушка предположила, что на какой-то момент ей удалось завоевать его доверие. Теперь оставалось только дождаться, пока Эдвин придет в себя, и попытаться вместе с ним обхитрить цыгана.
— Какой-то он странный, — миролюбиво заметил Влад. — Преследует меня, а сам и на ногах толком не стоит.
Кэролайн тоже это видела: молодой человек не просто проиграл короткую схватку, он уже ввязался в нее побежденным.
Бледно-желтое лицо, блестящие глаза, синеватый румянец — все признаки, которые Кэрри наблюдала у больных, лежащих в инфекционном корпусе. И еще этот навязчивый запах карболки — он перебивал даже аромат царящих в кибитке благовоний, теперь девушка могла быть уверена, что он ей не чудится.
Значит, Эдвин подхватил ту самую разновидность лихорадки, которая, как Кэролайн узнала в клинике, гуляет по побережью. Ею болел матрос, которого видел Роберт, с ней десяток человек были госпитализированы в Саутгемптоне.
Но заразившийся ею три-пять и более дней находится без сознания. Получается, что Эдвин, даже если и подцепил лихорадку еще в Брайтоне, никак не мог до сегодняшнего дня полностью выздороветь, иначе не успел бы покатать Элизабет на коляске.
