Элен Бронтэ - Пансион Святой Маргарет
– Неужели вы думаете, что я останусь в Англии, когда моя дочь уедет? – Мужчина откинулся на спинку дивана и с изумлением смотрел на эту молоденькую девушку, предлагавшую ему принять на себя заботы о его падшей дочери. – Ваше благородство восхищает меня, но я не приму этой жертвы и не позволю Энид принять ее. Вы еще так молоды и должны следовать своим путем, а общество моей заблудшей девочки закроет перед вами все двери, лишит возможности составить свое счастье.
Эмили прикусила губу, пытаясь найти еще какие-нибудь аргументы в пользу своего предложения. Теперь, когда все это прозвучало вслух, она почувствовала, как слабы ее доводы, какой неопытной и глупой она, должно быть, кажется этому человеку.
– Я только хотела помочь Энид не чувствовать себя одинокой и самой найти свое место, – пробормотала она, едва не плача.
Рикман сделал движение, будто хотел взять ее за руку, но вовремя вспомнил о находящихся в гостиной людях и сдержался.
– Ваше место не рядом с нами, мисс Барнс, – как мог мягко сказал он. – Были мгновения, когда я полагал, что может быть иначе… Но теперь это неосуществимо. Я всегда буду благодарен вам за эти слова, поверьте, и Энид тоже не забудет вашей доброты. Когда-нибудь, когда разговоры утихнут и мы с дочерью сможем вернуться домой, мы будем рады узнать, что у вас все сложилось хорошо. Теперь же мне лучше оставить вас, дамы за ближайшим к нам столом изо всех сил стараются догадаться, о чем мы с вами беседуем. Ни к чему давать им возможность злословить и о вас.
Он поднялся, слегка поклонился Эмили и отошел к джентльменам, наблюдающим за игрой в дальней части комнаты. Эмили вновь склонилась над альбомом, опасаясь, что по выражению ее лица миссис Кронбери и другие дамы догадаются о неприятном объяснении, произошедшем между нею и мистером Рикманом.
Вскоре подали чай, и Эмили постаралась выглядеть беззаботной. Две молодые дамы, некогда окончившие пансион Святой Маргарет, посвятили целых четверть часа воспоминаниям и засыпали Эмили вопросами о состоянии дел в школе, за что она была им весьма признательна, ведь они отвлекли ее от собственных переживаний и заставили собраться с силами.
Миссис Кронбери была так гостеприимна, что предложила Эмили остаться в своем доме до следующего дня. В отведенной ей комнате, уютной, заполненной изящными безделушками, Эмили полусидела-полулежала в обитом желтым ситцем кресле и вспоминала свой разговор с мистером Рикманом.
«Что ж, он вполне ясно выразился, – думала она. – Его чувства ко мне не успели развиться настолько, чтобы он хотел связать со мной свою жизнь, невзирая на другие заботы. Если бы он полюбил меня, принял бы мое предложение уехать вместе с Энид и сам бы пожелал к нам присоединиться. А он лишь сказал, что все могло бы быть иначе… Но ничего уже не изменится, он намерен сам защищать свою дочь…»
Эмили поплакала от обиды, мистер Рикман не был с ней груб, но он отверг и ее помощь, и ее привязанность. Успокоилась она не сразу, но к тому времени, когда Эмили озябла и решила, что пора все же лечь в постель, она уже испытывала одновременно и разочарование, и облегчение. Ей больше не нужно строить предположения относительно чувств мистера Рикмана и пытаться понять, сколь глубока ее симпатия к нему. Она не влюблена, это она теперь ясно понимала, а значит, не будет страдать из-за чувства утраты. Рикман привлекал ее, но не управлял ее сердцем, и она не повторит ошибку Энид, выйдя замуж не за того человека.
Она по-прежнему будет сопереживать Энид, а к сочувствию мистеру Рикману прибавится не влюбленность, а лишь благодарность за то, что он не позволил ей совершить глупость и изменить свою жизнь под влиянием необдуманного порыва. Если бы сейчас в пансионе ей было так же хорошо, как осенью, когда она успела привыкнуть к новому дому и новым заботам, ей бы и в голову не пришло последовать за Энид.
– Кажется, я так же эгоистична, как Хелен, – пробормотала Эмили, устраиваясь среди подушек и подушечек. – И уж вовсе не способна на самопожертвование, как думает мистер Рикман. Я просто хотела устроиться получше и одновременно позаботиться о бедной несчастной Энид. Как странно, я никогда не думала о себе как о человеке дурном!
С этой успокаивающей мыслью Эмили и уснула, а утром от вчерашних угрызений совести не осталось и следа.
25
Мистер Рикман все же сообщил дочери о желании мисс Барнс поддержать ее, и через две недели Эмили получила от Энид письмо, наполненное благодарностями и довольно откровенное.
«Я ни о чем не жалею, мисс Барнс, это не свойственно моей природе. Я устремилась туда, куда повела меня любовь, и прошла этот путь до конца. Теперь я уже не люблю Найджела, он оказался недостоин моей любви, и мои чувства к нему рассыпались в одночасье. Однажды утром я проснулась и поняла – я не люблю моего супруга и не должна обманывать ни себя, ни других. Будь у меня собственные средства, я бы не вернулась домой, не стала причинять отцу и друзьям еще большие страдания, но мне нужны деньги. В мире проливается не меньше слез из-за денег, чем из-за несчастной любви. Я знаю, что отец в своем бесконечном великодушии простит меня, и постараюсь как-нибудь загладить свою вину. Ваше сочувствие и доброе отношение очень важны для меня, поверьте, мисс Барнс. Я всегда боялась, что вы о чем-нибудь догадаетесь, я видела, как вы пытаетесь постичь мою суть по моим неумелым рисункам, но, к моей радости, вы не поняли, какое смятение чувств обуревало меня прошлой осенью. Если вы позволите иногда писать вам, я буду рада поддерживать с вами переписку и делиться своими мыслями. Вы намного больше подходите на роль преподавательницы в школе, чем на место компаньонки такой взбалмошной особы, как я. Вас любят девочки, и вы отвечаете им симпатией. Жаль только, что вы не подружились с мисс Брент, она очень добрая и отзывчивая, но скрывает эти качества под маской холодности и высокомерия. Не знаю, почему так произошло, но мне кажется, характер мисс Брент ухудшился из-за ее одиночества и пережитого разочарования в любви. Боюсь, через год или два и я превращусь в брюзгливую особу, изводящую своих близких капризами и язвительными замечаниями.
Вы знаете, как надеялась я, что вы с моим отцом полюбите друг друга. Ваша молодость и обаяние покорили его, а вам могли понравиться его надежность и доброта. Будь у вас время узнать друг друга получше, уверена, так бы и случилось. Увы, своими поступками я уничтожила саму возможность счастья двух дорогих мне людей. Простите меня за это, мисс Барнс, и хотя бы иногда поминайте меня в своих молитвах».
Эмили была очень тронута и постаралась ответить как можно более искренно и ободрить Энид, хотя и понимала, что слова одного друга не всегда могут утешить, особенно если против тебя повернулся весь мир. Единственное, с чем Эмили не могла согласиться, это с суждениями миссис Найджел Келбраттер о мисс Брент.
