Анна Рэндол - Грехи негодяя
Оливия и на сей раз промолчала, Катя, кивнув, заявила:
– Да, понимаю, что у тебя нет желания обсуждать со мной подобные вопросы. Но я могу кое-что тебе сказать… Так вот, возможно, у меня еще будет много возможностей принять участие в спасении России, но сейчас… Сейчас я имею единственный шанс спасти императрицу. Так что теперь у меня, в сущности, нет выбора.
Можно ли то же самое сказать о ней, об Оливии? Что, если Клейтон уничтожит фабрику? Сможет ли она восстановить ее?
Нет!
И следовательно, ей сейчас надо было использовать единственный шанс спасти фабрику.
И Оливия вовсе не осуждала Катю – нет, ничего подобного не было. Более того, она восхищалась смелостью этой женщины.
– Клейтон не отнесется к твоим словам легко. Боюсь, он не скажет, где твой муж. – Уж кому-кому, а ей, Оливии, было отлично известно, каким безжалостным мог быть Клейтон.
– Все равно я должна ему сказать.
Оливия отдала бы душу за толику отваги княгини. За то, чтобы ее не связывали по рукам и ногам судьбы рабочих с фабрики.
Увы, когда дошло до дела, она струсила, как и ее отец. И теперь будет продолжать терзаться разными «что если» до конца жизни.
Именно это у нее получалось лучше всего.
На плечо Оливии внезапно легла рука, показавшаяся ей костлявой, как у скелета – даже несмотря на толстые перчатки.
И тотчас же послышался тихий мужской голос:
– Спасибо, княгиня. С вашей помощью мы не пропустили нашу сегодняшнюю встречу. Итак, где барон?
– Ты понял, каким образом они водрузили туда флаг? – проворчал Клейтон.
Йен сидел на дереве, росшем за церковью, и потому взирал на друга сверху вниз.
– На самом деле это не так уж трудно. Надо только забраться на стену, перепрыгнуть на тот подоконник, а потом ухватиться за выступ.
Не трудно – понятие относительное, когда его использует Йен. Расстояние между окном и выступом было никак не меньше десяти футов, если не больше. Но если Йен говорил, что задача выполнима, то так оно и было.
– А кому предназначался знак? Есть идеи?
Йен огляделся, он находился примерно на уровне флага.
– Ни одной. Но отсюда видно полгорода, и, следовательно, флаг может видеть полгорода, если, конечно, следить за его появлением.
– Барон! – Снег громко заскрипел под чьей-то тяжелой поступью.
Клейтон резко обернулся и увидел, что к нему бежал Блин – волосы развевались, а борода спуталась.
– Он забрал их! – Блин схватил Клейтона за руку и потащил за собой к церкви.
– Кто?
– Голов! Он забрал княгиню и мисс Свифт. Когда княгиня сегодня утром уехала из дома, он следил за ней. Тогда я пошел за ними, чтобы ее предупредить. Голов – плохой человек.
Клейтон споткнулся. Руки в перчатках неожиданно покрылись липким потом. Голов схватил Оливию? Человек, который приказал пытать Мэдлин? Человек, который лично выбирал способы пыток и наблюдал, как она корчилась от боли? Мэдлин говорила, что он при этом улыбался.
Паника словно цепью сковала мысли, не давала думать, мешала дышать…
Усилием воли Клейтон взял себя в руки, но полностью избавиться от паники не удалось, так как Оливия была в опасности.
«Необходимо сосредоточиться, – говорил он себе. – Нужны подробности. Они помогут разобраться в произошедшем».
– Значит, Катя была здесь?
Блин кивнул; его пальцы машинально теребили и дергали бороду.
– Но Голов и его полицейские увели княгиню и мисс Свифт из церкви, – сообщил гигант.
Зачем Катя явилась сюда? В душе зародилось и стало быстро разрастаться подозрение. Во-первых, Катя хорошо знала Васина. И она замужем за князем. Следовательно…
Клейтон повернулся к другу и крикнул:
– Ты видишь дом княгини?!
Йен уже начал спускаться, но остановился и посмотрел вокруг.
– Да. Вполне отчетливо.
Клейтон зашагал еще быстрее, и вскоре они с великаном подошли ко входу в церковь. Продавщицы свечей нигде не было видно – наверное, испугалась полиции.
Клейтон ворвался внутрь и выругался. Оливии в церкви не было. Блин сказал правду.
– У тебя плохая привычка – вечно теряешь своих женщин. – Голос Йена эхом прокатился по пустой церкви. Друг всегда шутил – независимо от ситуации. Обычно это помогало снять напряжение, но только не теперь – теперь Клейтону было не до смеха.
– Ничего, – буркнул он. – Это ненадолго.
Йен утвердительно кивнул:
– Да, наверное. Ведь у нас здесь сани.
– Я с вами! – воскликнул Блин. – Но только не пешком. Я очень долго бежал и устал.
– Да, конечно, понимаю… – отозвался Клейтон. Понимал он и то, что им, разумеется, пригодится такой помощник, как этот русский. Однако же… – Ты знаешь, что это опасно? Не боишься?
Блин энергично помотал головой:
– Нет-нет, но я хочу, чтобы с мисс Свифт все было в порядке. И с княгиней. Кухарка сойдет с ума, если с хозяйкой что-нибудь случится.
Йен открыл дверь и проговорил:
– Ты слышал, что сказал этот парень, Клей? Ни один нормальный человек не станет пробуждать гнев кухарки.
Но Клейтон остановил мужика раньше, чем тот успел забраться в сани.
– У тебя есть хотя бы какой-то опыт рукопашного боя?
Тот устремил на Клейтона недоуменный взгляд.
– У меня – пять братьев…
– А ты понимаешь, чем может закончиться наша спасательная операция?
Массивные плечи великана поднялись и опустились.
– Да.
Наконец Клейтон отошел, позволив Блину забраться в сани, и сообщил Йену адрес.
Тот прищурился.
– Ты думаешь, Голов отвез ее туда?
– Она там, – ответил Клейтон, скрипнув зубами. – Я даже знаю, в какой комнате этот ублюдок ее держит.
Глава 24
Оливия смотрела на полицейского министра, сидевшего напротив нее в экипаже.
– Вы ведь обещали императору, что в Санкт-Петербурге мы будем в безопасности. – Оливия невольно сжала кулаки. Ох, как же ей все это осточертело! Ну почему, скажите на милость, ее постоянно похищают? Почему ей угрожают и разлучают с Клейтоном?
Голов все еще держал в руках нож, который отобрал у нее в церкви. Он молча вертел рукоятку туда-сюда… туда-сюда. Наконец тихо проговорил:
– Я не причинил вам никакого вреда, а всего лишь позаботился о том, чтобы вы не уклонились от нашей встречи, что вы, безусловно, постарались бы сделать.
– Но зачем похищать нас?
– Не могу допустить, чтобы барон и дальше избегал меня. Мне необходимо получить от него ответы на некоторые вопросы. Княгиня была очень добра и привела меня к вам.
