Карен Хокинс - Ты лишила меня сна

Теперь их домом стал Гилмертон. Она посмотрела на него сверху вниз, любуясь, как солнце играет на стеклах решетчатых окон, на крепких каменных стенах, на надежных мощных дверях.

Это был их дом, и она была готова на все, чтобы сохранить его. Они с сестрами не должны утратить Гилмертон, потерять папу.

У нее из груди вырвалось рыдание, и тотчас же ее сжали в яростном объятии тонкие руки Девон. К ним присоединились округлые ручки Агги. Они оставались в таком положении довольно долго, пока воспоминания об их бесприютности не потускнели и Кристина не пришла в себя.

Когда Девон ее выпустила, Кристина вытерла глаза и попыталась улыбнуться.

— Нам пора возвращаться. Дядя Дугал заметит наше отсутствие.

Девон смахнула слезы тыльной стороной руки:

— Мы поедем вдоль озера. Так будет быстрее.

Тропа вилась вокруг небольшого озерца. Оно располагалось в конце долины, а потом раздваивалось, и два ответвления шли в разных направлениях. Одно из них вело к изящному, современной постройки дому дяди Дугала, другое — к замку Маклейнов. Папа рассказывал, что было время, когда эта тропа была главной дорогой в замок, но теперь, когда часть ее оказалась размытой, а спуск к озеру очень крутым, никто из путников сюда больше не сворачивал. Отец предостерегал их, чтобы они не пользовались этим путем, но было так удобно ради экономии времени срезать дорогу, что они все чаще и чаще ездили именно здесь. Кристина считала, что папа преувеличивал опасность. Пока им удавалось удерживать своих лошадей в повиновении и не спеша продвигаться по самой узкой части тропы, все они чувствовали себя на ней уверенно.

— Поехали, Агги. — Девон привела лошадь Агги и подождала, пока сестра сядет в седло. Потом она оказала такую же услугу Кристине. Когда пришло время ей садиться на лошадь, она уцепилась за короткую веревку, свисавшую с седла, и взлетела в него.

Кристина смотрела на нее с завистью. Девон была отчаянной, независимой девчонкой. Она не упускала возможности подчеркнуть, что не нуждается ни в чьих советах. Кристина хотела бы позаимствовать немного воинственного духа Девон. Если им снова придется самим заботиться о себе, ей это потребуется.

С тяжелым сердцем она понуканием заставила свою лошадь идти вровень с лошадью сестры.

— Что нам делать?

Девон сжала губы:

— Мы должны воспрепятствовать еще большему сближению Катрионы и папы.

— Но как? Пока что все, что мы предпринимали, приводило к обратному результату.

— Дай подумать.

Кристина кивнула и направила свою лошадь вниз по тропе, пока Девон мысленно перебирала всевозможные варианты противоборства с Катрионой.

Когда они добрались до самого узкого места тропинки, Девон заставила свою лошадь идти вровень с лошадью Кристины. На лице ее появилось лукавое выражение.

— Ха! Я знаю, что нам делать.

— Что же? — спросила Кристина.

— Кажется, папа должен вернуться сегодня поздно вечером. Дядя Дугал послал одного из своих людей, чтобы уточнить время его прибытия.

— И что?

— То, что перед его возвращением мы улизнем и тайком вернемся в Гилмертон. Уже начнет смеркаться, но мы ведь хорошо знаем дорогу и темнота нам не помешает. А потом мы переставим мебель.

— И как это нам поможет? — спросила Кристина.

— Увидишь.

И она поехала вниз по тропинке.

Какой бы ни была мысль Девон, но если бы их проделка принесла желаемый результат, Кристина была готова принять участие в ней.

Почувствовав себя обнадеженной, она поспешила за сестрой.

Глава 17

Любовь — любопытная штука, мои дорогие. Временами она красуется на белом коне, вызывая восхищение. А порой крадется и производит не больше шума, чем капля дождя, и уносит ваше сердце прежде, чем вы успеете опомниться.

— Вот так! — Триона устало потерла спину. Потребовалось почти два часа, чтобы привести гостиную в ее теперешний вид, который она одобрила. — Мне нравится. Теперь здесь гораздо просторнее и уютнее.

Миссис Уоллис кивнула, выражая свое одобрение:

— Я тоже так думаю, миледи.

Домоправительница обратилась к Ангусу и Лайаму:

— Отнесите этот стол в гостиную и поставьте там в угол. Здесь он лишний. По утрам будем ставить на него горячий чайник. Ой! А время-то! Попрошу кухарку подавать ужин.

— Если не трудно, я бы предпочла, чтобы мне принесли еду в спальню. — Меньше всего Триона хотела бы есть в одиночестве за длинным столом в столовой. — Я немного устала.

«И слава Богу! Может, крепче буду спать».

— Решили лечь пораньше, миледи? Очень хорошо. К тому же его светлость скоро вернется, приедут дети и ваша спокойная жизнь кончится.

Триона рассмеялась:

— Я бы так не сказала. Пожалуй, я приму горячую ванну.

Миссис Уоллис кивнула:

— Сию минуту, миледи.

Она в последний раз оглядела результаты проделанной ими работы и удовлетворенно улыбнулась:

— Много лучше! Если его светлости не понравится, значит, у него не все в порядке со зрением.

Триона улыбнулась. Завтра все встанет на свои места. Она не сознавала, насколько ей было приятно то, что ее окружают люди, до тех пор пока не осталась в одиночестве в огромном великолепном доме. И теперь она с нетерпением ждала утреннего свидания с Хью, которое, казалось, предваряло грядущий счастливый день. Ей недоставало его улыбки, щебета девочек, когда они спускались по лестнице на послеполуденную верховую прогулку с отцом, и низкого голоса Хью, отвечавшего с легким подтруниванием на их болтовню, и ее поездок с Фергюсоном, и возможности совершенствоваться в верховой езде, и разговоров с миссис Уоллис, обычно сопровождавшихся шутками и смехом.

Жизнь состояла из череды простых событий и явлений, но, соединенные вместе, они образовывали крепкую ткань. И даже то, что она преобразовала гостиную, придавало ей ощущение слитности с этим домом, единения с ним.

После того как ей принесли поднос с хлебом и сыром, нарезанным кусками яблоком и большим апельсином и она съела свой ужин, Триона погрузилась в ванну. Потом, одетая в ночную рубашку, отдыхала на диване перед камином с чашкой свежезаваренного чая. Скоро должен был вернуться Хью, и она с трудом могла заставить себя усидеть на месте.

Чтобы отвлечься, Триона попыталась было читать, но не могла сосредоточиться. Ее взгляд то и дело обращался к постели, а потом к окну, будто Хью мог чудесным образом материализоваться из тьмы, войти в окно второго этажа, схватить ее в объятия и отнести в постель. При этой мысли ее пробрала дрожь.