Ханна Хауэлл - Горец-грешник
— Как ты меня нашел? — спросила она, стараясь, чтобы ее голос звучал сурово.
Это далось ей нелегко, поскольку ей не терпелось обнять его, так сильно она соскучилась по Уолину.
— Я отправился за Саймоном и другими рыцарями, — сказал он.
Увидев, что Морейн по-прежнему хмурится, Уолин виновато посмотрел на нее.
— Но ведь они отправились верхом, Уолин, и сомневаюсь, что они ехали шагом. Надеюсь, ты не украл лошадь?
— Нет, я не умею ездить верхом, было темно, и они ехали медленно, но я все равно их потерял. Хорошо, что я взял с собой Бонегнашера. У него хороший нюх, и он привел меня сюда. Здесь Бонегнашер начал кружить, будто потерял след, и я понял, что сэр Саймон и сэр Торманд тут останавливались, а потом я увидел тебя. Что ты ищешь? Давай я тебе помогу.
— Не пытайся меня отвлечь, ты сам прекрасно понимаешь, что заслужил хорошую взбучку.
Его худенькие плечики опустились, и Морейн подумала, что никогда не видела, чтобы ребенок выглядел таким грустным. Однако Уолин чуть не с младенчества был хорошим артистом.
— Мне просто очень хотелось тебя увидеть, а они не давали мне навестить тебя.
— А тебе не приходило в голову, что для этого есть очень серьезная причина? Ты должен находиться в безопасном месте, мой милый. Неужели думаешь, что я смогла бы покинуть тебя?
— Нет. Ты прямо сейчас отведешь меня обратно?
Морейн невольно хмыкнула. Мальчуган так умело изображая печаль, что хотелось обнять его, прогнать прочь все его страхи и вернуть на лицо улыбку. Если бы последние четыре года она не занималась его воспитанием, то именно так бы и поступила. Но она знала, что это было бы огромной ошибкой. Наверное, мальчишке действительно было обидно, что его оставили одного, возможно, он был даже немного напуган. Но Морейн заметила его быстрый хитрый взгляд из-под удивительно густых ресниц — Уолин явно проверял, как ему удалась роль «несчастного бедняжки».
— Но ведь ты знаешь, что я не могу этого сделать, не так ли? — сказала она, сделав вид, что не заметила радости, мелькнувшей в его глазах. — Я должна оставаться здесь.
— Значит, мне тоже придется остаться с тобой?
— Конечно, и ты будешь вести себя очень смирно, поскольку и так уже сильно провинился.
Громко и якобы печально вздохнув, Уолин пошел за Морейн, следом за ними потрусила собака. Мальчишка старательно поднимал пыль босыми ногами, продолжая изображать глубокую печаль, но Морейн делала вид, что ничего не замечает. Она знала, что пока ее молчания достаточно, чтобы мальчик понял, что поступил глупо, а значит, еще раз бранить его не было никакой необходимости.
Войдя в дом, Морейн начала приводить Уолина в порядок, одновременно объясняя мальчишке, какой опасности он подвергался. Собака улеглась перед очагом и, положив морду на лапы, не сводила с Морейн глаз. Отмыв Уолина, Морейн подогрела для мальчика тушеное мясо, не забыв и про пса, которому достались кроличьи потроха. Радуясь, что мальчуган вновь находится рядом с ней, Морейн тем не менее оставалась сдержанной. Когда Уолин поел, она ясно дала ему понять, что как только вернутся рыцари, он отправится обратно в дом Торманда и никакие уговоры не заставят ее изменить свое решение.
Продолжая хлопотать по хозяйству, Морейн думала о Торманде. Ей очень хотелось верить, что с ним все в порядке, что они с Саймоном уже схватили убийц и скоро вернутся. Только вот мысли об их победном возвращении почему-то не приносили Морейн особой радости, скорее всего потому, что на этом и закончится их с Тормандом любовь. На минуту она устыдилась собственного эгоизма. Ада и Смолл — злодеи, хладнокровные убийцы, и никакие сердечные дела не должны остановить охоту на этих нелюдей. Ведь, оставаясь на свободе, они продолжат совершать свои кровавые преступления.
— Как ты думаешь, Морейн, когда господа вернутся? — спросил Уолин, усаживаясь рядом с собакой, которая заснула сразу же после того, как начисто вылизала миску.
— Понятия не имею, милый, — ответила она. — Если все пройдет хорошо, они скоро появятся, но могут и задержаться.
— Как было бы здорово, если бы они поймали этих ублюдков, но все-таки пусть они не спешат, чтобы я остался здесь подольше.
Слегка шокированная бранным словом, слетевшим с губ мальчика, Морейн тем не менее не стала ругать его, решив, что Уолин наверняка слышал подобное от кого-нибудь из своих временных опекунов, которые выглядели в его глазах настоящими героями. Но, решила она, когда они вернутся домой, кое-какие слова ему придется забыть.
— Уолин, когда они поймают убийц, мы с тобой вернемся на старое место. — Она была немного озадачена, когда мальчик не обрадовался, услышав эту новость. — Разве ты не хочешь вернуться домой?
— Ну да, хочу, но я буду скучать по дому сэра Торманда. Ведь там господа учат меня всяким интересным штукам.
«Вроде неприличных выражений», — подумала она.
— И чему же?
.— Рассказывают о ножах, показывают, как их бросать, учат сражаться на мечах, правда, меч у меня пока деревянный. А несколько раз я даже сидел на лошади. Еще сэр Саймон учит меня разгадывать головоломки. Он говорит, что я смышленый.
— Что есть, то есть. Но иногда совершаешь глупости, как сегодня. А тебе нравится решать головоломки?
— Да, но если господа считают меня смышленым, почему они меня не послушали?
— Ты о чем?
— Когда вчера они собирались ехать за убийцами, я. сказал сэру Саймону, что не надо ехать туда.
Морейн решила, что рыцарям определенно удалось завоевать доверие мальчика, в противном случае Уолин никогда бы не осмелился говорить с вельможей так смело.
— И что же сказал Саймон?
— Он сказал, что должен проверить такой хороший след. Я хотел сказать ему, что знаю кое-что, чего он не знает, но потом господа уехали, и мы так и не поговорили. — Уолин вздохнул.
— А что ты знал такое, чего не знал он?
— Да я все придумал.
Мерзкий голос, который так ненавидела Морейн, раздался за ее спиной, Бонегнашер зарычал. Когда Морейн медленно повернулась, чтобы увидеть свой самый страшный кошмар, ей захотелось, чтобы рядом оказалась целая стая собак. Жалеть о незапертой на засов двери было поздно.
Ада и Смолл стояли в дверях ее скромного убежища. Огромный Смолл нависал над худощавой, невзрачной женщиной, словно прикрывая ее от возможного нападения. Именно в этот момент Морейн осознала, что она и Уолин оказались в ловушке.
Хищная улыбка женщины неожиданно страшно разозлила Морейн. Она поняла, что это исчадие ада уже представляет себе, как будет терзать тело очередной жертвы. Страх неожиданно исчез, уступив место кипящей ярости. Ей захотелось, чтобы эта женщина на собственной шкуре почувствовала, что боль и смерть не приходят с улыбкой.
