Невеста из империи Зла - Эльвира Валерьевна Барякина
— Зачем ты привела его в наш дом? — внезапно раздался жесткий вопрос. Света сидела за кухонным столом — в пальто, в берете. Скомканные перчатки валялись на полу у плиты.
Марика почувствовала себя так, будто ее подстрелили на лету. Она беспомощно оглянулась: в зеркале прихожей отражалось сгорающее от любопытства лицо бабы Фисы.
— Алекс — мой друг, — как можно спокойнее сказала Марика. Но голос выдал, что она боится и чувствует себя как нашкодившая кошка.
Света поднялась и закрыла дверь в кухню.
— Так это правда, что он иностранец?
Марика потерянно кивнула:
— Он американец.
Осуждения сестры она боялась больше всего на свете.
— Ты ведь знаешь, каких трудов мне стоило устроиться в наш НИИ? — тихо спросила Света.
— Знаю.
— Как ты думаешь, что будет, если мое начальство узнает, что ко мне в дом приходит американец? Мы занимаемся военной продукцией! Нас проверяют так, что тебе даже не снилось!
Марика молчала. Что говорить? Все было яснее ясного.
— А что будет с Антоном? — продолжала Света. — Он ведь только-только кандидатскую защитил, его заведующим лабораторией назначили... А о родителях ты подумала?
— Так что же мне делать?! — в сердцах воскликнула Марика. — Я… Он мне… Понимаешь, я не могу без него!
— По-моему, ты ведешь себя как единоличница! Неужели тебе не стыдно?!
— А чего мне стыдиться?!
— Он же американец! Как ты людям в глаза-то будешь глядеть? Тебе что, русских парней мало?
— Какая разница, какая у него национальность?! Он очень хороший человек! У нас столько общего…
— Общее у людей есть только одно: они все разные! — перебила ее Света. — Я прошу тебя: не приводи его больше сюда! Если тебе наплевать на свою жизнь, то подумай хотя бы о нас с Антоном!
Алекс понял, что у Марики что-то случилось. И утро сразу же померкло.
— Что с тобой?
— Ничего. Все в порядке.
— Ну я же вижу!
Марика вновь забралась под одеяло, села, прислонившись спиной к стене.
— Мне запретили встречаться с тобой.
— Кто?
— Сестра.
Алекс нахмурился.
— Она не на твоей стороне?
— Разумеется, нет, — горько усмехнулась Марика. — Она вообще не понимает, как я могу общаться с тобой. Для нее очень важна «чистая» биография.
— А ты не боишься «запачкаться» об меня?
Марика слабо улыбнулась:
— Теперь уже все равно поздно. — Внезапно ее лицо ожесточилось, пальцы сжали край покрывала. — Они не смеют указывать нам! Они не имеют права влезать в нашу личную жизнь!
Алекс дотянулся до своих брюк, повешенных на подлокотник кресла.
— Знаешь что? Пошли гулять. Ну их к черту.
Ночью крепко подморозило, и на окнах появились первые авоськи с продуктами — верный признак наступившей зимы.
Марика изо всех сил бодрилась, но никак не могла скрыть своего несчастья. Ей опять было стыдно: за свою коммуналку, за Светины слова, за то, что ей совершенно некуда привести любимого человека. И как всегда в моменты стыда, она инстинктивно хотела оттолкнуть Алекса, чтобы он «не видел ее позора».
— Какие у нас планы на сегодня? — проговорил он нарочито беззаботным голосом. Чувствуя, что творится у Марики на душе, он всячески старался развеселить ее: — Предлагаю кидаться снежками в недоброжелателей!
— Уж лучше в доброжелателей, — усмехнулась она. — Светка наверняка уверена, что желает мне добра.
— Еще можно слепить из снега твой бюст и установить его у Кремлевской стены.
— Тебя прогонят злые милиционеры.
— Тогда мы перейдем к русской национальной забаве «кулачный бой».
— Знаешь что? — вдруг придумала Марика. — Хочешь, я напою тебя самой вкусной штукой на свете? Ты любишь соки?
— Люблю, — тут же согласился Алекс. Он был готов на что угодно, лишь бы она забыла о своих бедах.
— По воскресеньям мама давала мне и Свете один рубль, — вспомнила Марика свое детство. — Знаешь, как мы шиковали! Сначала шли смотреть кино, потом в парк — кататься на «цепочках», а потом в «Гастроном» — пить сок. Светка всегда первая выпивала свой стакан и просила у меня еще глоточек.
— И ты давала?
— А куда денешься? Она меня к стенке припирала: дашь глотнуть — буду с тобой играть, не дашь — пойду книжку читать.
— А ты книжки не любила?
— Не-а. Мне Света и так все пересказывала. Начитается каких-нибудь «Легенд народов мира», а потом всю ночь описывает, кто там кого победил. Родители в стенку стучат: «Хватит болтать!» Мы сначала испуганно примолкнем, а потом опять за свое: Светка рассказывает, а я слушаю.
Внезапно Алекс заметил длинную вереницу «Чаек» и черных «Волг», выстроившихся перед домом с закрашенными окнами.
— Что там такое? — с любопытством спросил он.
— Спецраспределитель для служащих ЦК, — отозвалась Марика. — Мне Жека говорил, что там можно достать какие хочешь продукты. Причем за копейки.
— И простых смертных туда не пускают?
— Конечно же нет.
В этот момент из подъезда выскочила роскошная дама в собольей шубе до пят.
— Нюрочка, вернись! — закричал ей вслед розовощекий старик со здоровенным свертком под мышкой. — Мы же еще ананасов не взяли!
— Подавись ты своими ананасами! — огрызнулась та и побежала прочь.
На фоне ананасов поход в магазин за соком выглядел совсем уж невпечатляюще. По оголенным нервам Марики как будто еще раз проехались: мол, смотри, Алекс Уилльямс, твоя девочка вообще ничего собой не представляет — у нее нет ни квартиры, ни ананасов, ни даже сколько-нибудь зримой надежды на них.
И будущее у нее самое что ни на есть хреновое. Алекс уедет, а она останется. Переполненный автобус, скучная работа, скачки по магазинам — вот чем заполнятся ее дни. Потом будет муж, дети... Мечты сведутся к получению продуктовых наборов с зеленым горошком. И так до пенсии, до конца жизни.
«Я даже не буду пытаться вспоминать Алекса, — с ужасом подумала Марика. — Иначе я сойду с ума».
— Опять беспокоишься насчет сестры? — спросил он, вглядевшись в ее исказившееся лицо.
Марика вздрогнула, словно очнувшись от своих видений.
— Нет. Все в порядке.
«Не страдай раньше времени! — приказала она себе. — У тебя еще полгода впереди.
