Ирина Пигулевская - Подлинная история графини де Ла Фер
Это предисловие, достаточно длинное в устах первого министра, не сулило Анне ничего хорошего. Она молчала, ожидая более конкретных фраз.
Видя это и догадавшись о ее мыслях, Ришелье продолжил:
— Вы, вероятно, уже знаете, что ваш враг д'Артаньян в тюрьме. Я заключил его под стражу на основании ваших обвинений. Но вот что странно, миледи, он хочет, чтобы вы повторили срои обвинения в его присутствии и уверен, что после этого будет оправдан. Не правда ли, удивительное поведение?
Анна молчала. Озарение не приходило. Кардинал, видя, что не дождется ответа, позвонил в колокольчик. Вошел дежурный офицер.
— Приведите арестованного, — приказал Ришелье.
Д'Артаньян вошел почти сразу. Вероятно, он уже ожидал в приемной.
— Я прошу ваше преосвященство, — медленно произнесла Анна, — чтобы мне было позволено объясниться.
— Вы именно за этим и прибыли сюда, миледи, — ответил кардинал с легким удивлением.
Все это время мушкетер представлял собой безмолвную статую.
— Я утверждала, что мушкетеры подслушали разговор в харчевне «Красная Голубятня», и готова подтвердить это еще раз, — сказала миледи, глядя на д'Артаньяна. Он промолчал, однако ответил кардинал:
— Я охотно верю вам, миледи, ибо видел документ, который вы уговорили меня написать, в руках этого человека, — в голосе первого министра зазвенел металл.
— Этот лист был отнят у меня силой, ваше высокопреосвященство. Однако позвольте мне продолжить. Я утверждала, что они снеслись с лордом Винтером и препятствовали мне выполнить поручение, но это я знала со слов моего деверя, который давно ненавидел меня и не раз обманывал. В конце концов он попытался убить меня в Бетюне, и только вмешательство мушкетера Атоса спасло мне жизнь. Ант… Атос убил его.
— Значит ли это, — почти равнодушно произнес Ришелье, — что четверо мушкетеров побывали в Бетюнском монастыре и видели там вас и Констанцию Бонасье?
— Да, — твердо ответила Анна, — мы виделись и говорили.
— По какому праву, милостивый государь, вы покинули расположение войск во время кампании и отправились в Бетюн? — обратился министр к д'Артаньяну.
Взгляд мушкетера оставался спокоен, хотя для этого ему пришлось сжать кулаки.
— Мы покинули расположение полка по разрешению капитана де Тревиля, который предоставил нам официальный четырехдневный отпуск, — как можно более спокойно отвечал мушкетер. — Мы отправились в Бетюн, потому что я узнал, что там находится женщина, которую я люблю, и я хотел видеть ее.
— Что означают слова леди Винтер «мы виделись и говорили»?
— Они означают, — твердо ответил д'Артаньян, глядя прямо в глаза первому министру, — что мы, четверо мушкетеров, виделись с Констанцией Бонастье и леди Винтер и выяснили все вопросы, нас касающиеся. Ваше высокопреосвященство хорошо знает наше отношение друг к другу, так что нам было, о чем говорить. Мы объяснились и перестали быть врагами, хотя и остаемся в разных лагерях.
Выражение лица Ришелье не изменилось, однако то, что он полностью выслушал эту необычную и даже дерзкую речь, показывало его состояние.
— Ваше высокопреосвященство, — вмешалась Анна, хорошо знавшая кардинала и понявшая его молчание, — я хотела бы исповедаться вам.
В комнате обрушилась тишина.
Следующие полчаса д'Артаньян провел в приемной. Он вспомнил весь набор латинских молитв. В другое время это немало потрясло бы его, но только не сейчас. Открытый разговор горячил кровь, но такое вот ожидание…
Когда кардинал вновь вызвал мушкетера к себе, д'Артаньян был готов держаться за стены.
От взора Ришелье не укрылась бледность молодого человека, но и его мужество тоже.
Первый министр все уже решил для себя. Он еще раз внимательно посмотрел на умное и открытое лицо д'Артаньяна, представил себе, какие большие надежды подает этот юноша, которому всего двадцать один год, и как успешно мог бы воспользоваться его энергией, его умом и мужеством мудрый повелитель.
Он кинул взгляд на миледи, которая стояла у глобуса с совершенно отрешенным видом, и испытал непонятную минутную радость от того, что покорил обоих.
Кардинал подошел к столу и взял с него заполненный лист с печатью.
«Это мой приговор, — решил д'Артаньян. — Судя по состоянию миледи, ей ничего не удалось сделать, а может, она сама лишилась покровителя. Что ж, моя совесть чиста».
— Возьмите! — сказал кардинал юноше. — Я взял у вас один открытый лист и взамен даю другой. На этой грамоте не проставлено имя, впишите его сами.
Д'Артаньян нерешительно взял бумагу и взглянул на нее. Это был указ о производстве в чин лейтенанта мушкетеров. Д'Артаньян рухнул к ногам кардинала, силы оставили его.
— Ваша светлость, — воскликнул он, — моя жизнь принадлежит вам, располагайте ею отныне. Но я не заслуживаю той милости, какую вы мне оказываете. У меня есть три друга, имеющие больше заслуг и более достойные.
— Вы славный малый, д'Артаньян, — перебил его кардинал и дружески похлопал по плечу, довольный тем, что эму удалось покорить эту строптивую натуру. — Располагайте этой грамотой так, как вам заблагорассудится. Только помните, что, хотя имя и не проставлено, я даю ее вам.
— Я этого никогда не забуду! — ответил д'Артаньян. — Ваше высокопреосвященство может быть в этом уверено.
В этот момент мушкетер кинул взгляд на миледи, и кровь кинулась ему в лицо: она смотрела на него с выражением триумфа; д'Артаньян стоял на коленях и клялся в верности кардиналу — она победила! Видя, что ее мысли прочитаны, Анна с ехидной усмешкой отвела взгляд. Ее будущее еще скрывалось в тумане, но этот миг она не забудет.
Кардинал в продолжение этой короткой сцены смотрел на входную дверь. Он произнес:
— Рошфор!
Граф, который, вероятно, стоял за дверью, тотчас вошел.
— Рошфор, — сказал кардинал, — перед вами господин д'Артаньян. Я принимаю его в число своих друзей, а потому поцелуйтесь оба и ведите себя благоразумно, если хотите сберечь ваши головы.
Рошфор и д'Артаньян, едва прикасаясь губами, поцеловались; кардинал стоял тут же и не спускал с них бдительных глаз.
Они вместе вышли из комнаты.
— Мы еще увидимся, не так ли, милостивый государь?
— Когда вам будет угодно, — подтвердил д'Артаньян.
— Случай не замедлит представиться, — подтвердил Рошфор.
— Что такое? — спросил Ришелье, открывая дверь.
Молодые люди тотчас улыбнулись друг другу, обменялись рукопожатиями и поклонились его высокопреосвященству.
Все это время Анна находилась в кабинете и, уже было решив, что повелитель забыл о ней, хотела выйти, но Ришелье прервал на миг беседу с Рошфором и твердо произнес:
