Клаудиа Дэйн - Дочь куртизанки
Мечтать о том, поймает ли Эшдон ее и что сделает, если поймает, ей помешало проезжавшее мимо ландо.
В окне экипажа появилось лицо, ландо замедлило ход, дверца открылась, большая рука с татуировкой схватила Каро за запястье и с силой затащила внутрь. Когда она очутилась в тесной темноте таинственного ландо, то подумала, как рассердится Эшдон, упустив возможность задушить ее.
Глава 25
Из темноты возникло темное грубое лицо, миндалевидные черные глаза в обрамлении меха красной лисы.
– О, привет, дядя Джон, – произнесла Каро, поправляя юбки. – Так быстро из Франции?
– Мне его убить? – спросил дядя вместо ответа на довольно скудное приветствие.
– Пожалуйста, не надо, – сказала она, стараясь перевести дух после пробежки. – Думаю, будет гораздо забавнее, если его убью я.
Дядя Джон улыбнулся в своей манере, едва заметно скривив губы и сделав гримасу. По-настоящему улыбались только его блестящие черные глаза.
– Согласен. Кто он?
– О, – вздохнула она, – он мой муж.
Разговор был на французском, поскольку дядя Джон, брат Софии, по-французски говорил более свободно, чем по-английски, хотя и по-английски он разговаривал безупречно. Как только она призналась, что преследовавший ее мужчина – ее муж, дядя Джон постучал в потолок ландо и оно остановилось. Она видела, какое свирепое было лицо у Эшдона, и отлично знала, что он все еще гонится за ней.
– Лучше бы нам не останавливаться, – попросила она. – Не хочу, чтобы муж побил меня.
– Он хочет тебя побить? – Когда она лишь пожала плечами в ответ, дядя Джон поинтересовался: – Ты его первая ударила?
– В некотором смысле. Но совершенно по заслугам!
– Это лорд Эшдон, наследник Уэстлина?
Она ясно услышала шаги Эшдона по гравийной дорожке.
– Да, – ответила она, глядя на Джона. – Но откуда ты знаешь? Мы поженились только сегодня.
Джон кивнул и пристально посмотрел в окно. Было видно, что он поджидает Эшдона. Почему в таких ситуациях мужчины всегда объединяются? Можно было подумать, что дядя Джон согласен, что муж имеет право устроить ей взбучку только потому, что она ударила его первая, даже если причина очень весомая.
Конечно, мама предупреждала ее, что результат будет именно таким, если в спорах ей когда-либо придется использовать подобные аргументы.
Оно того стоило.
Мама и об этом говорила.
– Замечательная месть, – тихо произнес Джон, глядя на нее.
Ах, снова месть. Ей никак не избавиться от нее, сколько ни бегай. Негодование иссякло, и не осталось ничего, кроме грусти и болезненной пустоты утраченных надежд.
– Это все из мести? – прошептала она.
– Давай выясним, – произнес Джон тихим голосом, и его слова почти заглушил внезапный стук в дверь ландо, которая быстро распахнулась перед разъяренным, запыхавшимся Эшдоном.
Даже искаженное яростью его лицо заставляло ее сердце трепетать. Совершенно несправедливо, но вот она готова растаять от одного только взгляда своего мужа, в то время как она интересует его только ради денег.
– Вы похитили мою жену, – зарычал Эшдон, уставившись на незнакомца, запихнувшего Каро к себе в ландо. – Освободите ее.
Темноволосый мужчина с грубыми чертами лица ответил Эшдону на незнакомом языке. Каро метнула взгляд в сторону мужчины, похоже, испугавшись. Но действительно пугающим было то, что Каро заговорила на языке незнакомца.
Эшдон запрыгнул в ландо и схватил незнакомца за галстук.
– Кем вы приходитесь моей жене?
Мужчина только вздрогнул. Эшдон схватил Каро за руку и потянул ее. Если он собирается выкинуть ее из ландо, то пусть сделает это. Ему это может даже понравиться.
Незнакомец снова заговорил, и теперь Каро ответила на французском.
– Не будь смешным, Эшдон. – Она попыталась вырвать у него свою руку, но не смогла. – Это дядя Джон, брат мамы. Он только что вернулся из Франции.
Будто возвращение из Франции что-нибудь объясняло.
– Брат Софии, – повторил Эшдон, разглядывая его и находя лишь едва заметное сходство. Такие же темные волосы и глаза, такой же самоуверенный взгляд, такая же надменная улыбка. И больше почти ничего. У мужчины было смуглое лицо, резкое и грубое, а у Софии – тонкие и нежные черты французской аристократки старинного рода. Он говорит по-французски, а не по-английски. Но они брат и сестра?
Дядя Джон ответил на французском:
– Мы редко виделись в последние годы.
Эшдону хотелось задать тысячу вопросов, но он решил, что лучше всего задать самый простой:
– Почему?
Джон перевел взгляд на Каро, которая охотно ответила за него:
– Потому что то одна война, то другая.
– У вас с женой спор, – спокойно проговорил Джон. – Заканчивайте его. На английском. Не буду вмешиваться.
– Со своей женой я сделаю, что захочу, – отрезал Эшдон, уставившись на необычного дядю Каро. – На любом языке. Но не в вашем присутствии.
– Я ее дядя. Пока спор не улажен, она останется под моей защитой.
– В моем присутствии ей ничья защита не требуется, – с легкой угрозой произнес Эшдон.
– Хорошо сказано, – заметил Джон.
– Да, конечно, но я прекрасно могу защитить себя сама. – Каро почувствовала странное раздражение.
В таких делах женщины ужасно глупы, думая, что могут делать то, что им хочется, не учитывая цену своих слов и поступков. Ему предстоит научить ее.
– Дядя Джон, отвези меня в дом Дэлби, пожалуйста.
– Не думаю, что лорд Эшдон готов вернуться в дом твоей матери, – ответил Джон на французском.
А потом он снова заговорил на странном языке, которого Эш никогда не слышал, и у Каро слегка покраснела грудь, именно та ее часть, которую должна была прикрывать косынка. Эшдон разозлился: он не допустит, чтобы она показывала свою грудь всему Лондону.
– Что это за дьявольский язык, Каро? Ты тоже на нем разговариваешь?
– Конечно, разговариваю. – Дядя Джон постучал в потолок, и ландо тронулось с места. – Говорю на нем с самого детства.
– И?
Она поправила свои муслиновые юбки, не желая смотреть на него.
– Это язык ирокезов. Мама и дядя Джон наполовину индейцы.
Глава 26
– Когда ты собиралась рассказать мне об этом? – спросил он Каро.
– Не уверена, что вообще собиралась рассказывать. Не вижу, какое это имеет отношение к тебе.
– Не видишь? То, что я твой муж, не имеет никакого значения?
– Я не знаю, кто были твои предки.
– Неужели? Мне кажется это странным, поскольку моя родословная известна до двенадцатого века.
– Замечательно, – ехидно произнесла Каро, глядя в окошко. – Дядя Джон, куда мы едем? Если не в дом Дэлби, то куда?
То, что она заговорила на французском, Эшдон воспринял как вежливость, потому что она могла заговорить на языке ирокезов. И он оценил ее старания, учитывая их натянутые отношения в данный момент.
