Элизабет Торнтон - Игра или страсть?
После недолгого молчания Марион заметила:
– Если ты так ненавидишь этот дом, почему вы не уедете?
Клэрис пожала плечами:
– А кто будет заботиться о бабушке? Мисс Каттер? А они обе уже слишком стары, чтобы пускать корни где-то еще. Ты же видела бабушку сегодня, она слабеет. – Клэрис замолчала, но лишь на мгновение. – Я не могу сказать ей, что остаюсь здесь только из-за нее, иначе она первая велит мне уезжать.
Повисло долгое молчание, потом Марион спросила:
– А Роберт и Теодора? Они же здесь. Они могли бы присматривать за ее милостью.
Клэрис поджала губы.
– Теодора слишком поглощена собой, чтобы думать о ком-то еще. Посмотри, как она заботится о Флоре. Она ценит только себя. Роберт выказывает больше любви к девочке, чем Тео. Она больше времени проводит со своими…
Она прикусила губу и стыдливо посмотрела на Марион.
– Я не должна так говорить. Теодоре столько пришлось выстрадать, что не каждой женщине под силу выдержать такое. Так говорит Освальд. – Клэрис заметно повеселела. – Правда, он душка?
Марион улыбнулась:
– Конечно.
– Я не должна жаловаться, – продолжала Клэрис. – Я не одинока, моя семья рядом. А когда ты выйдешь за Брэнда и станешь членом семьи, будет еще лучше. Наши дети будут двоюродными.
Это была тема, в которую Марион не хотела углубляться. Что она могла сказать? Что она боится выходить за Брэнда, если он станет членом парламента? Что она будет оттягивать со свадьбой до тех пор, пока не убедится, что не станет камнем на его шее? И когда это будет?
Все так запуталось. Она не знает, как ей быть, что делать. И от Брэнда нет помощи. Он сказал, что не станет подталкивать ее, не станет на нее давить. Решение должна принять она, только она одна.
– Флора с Фебой так сдружились, прямо как сестры, – заметила Клэрис, – точно как мы в детстве.
– Только спокойнее. По крайней мере надеюсь. Клэрис улыбнулась:
– Не могу поверить, что все наши выходки были наяву. Повезло, что никто нас не видел.
Марион, не раздумывая над разумностью того, что делает, быстро заговорила:
– Нас видели. Незадолго до смерти кто-то сказал Эдвине, что видел меня в ту ночь. Это очень сильно расстроило ее.
– Погоди-ка. – Клэрис сдвинула брови. – Кто сказал твоей тете, что видел тебя? И какую ночь ты имеешь в виду?
Марион сделала медленный вдох.
– Я не знаю, кто ей сказал, а говорю про ту ночь, когда мы выслеживали привидение. Кто-то видел меня и сказал моей тете совсем недавно. В ту же ночь моя тетя Ханна сбежала. Эдвина подумала, что я могла быть последней, кто разговаривал с Ханной. Видишьли, она больше ничего не слышала о Ханне и всегда сожалела, что они поссорились перед расставанием. Все это она поведала в письме.
– Это печально, – сказала Клэрис, – но не так уж необычно. У Освальда есть тетя, которая сбежала с мужчиной, и ее семья отказалась от нее. Никому не разрешалось упоминать ее имя. С таким же успехом она могла умереть, сказал Освальд.
– Да, но Эдвина была не такая. Она хотела узнать, где Ханна. Подумай как следует, Клэрис. Ты не видела Ханну? Или кого-то еще? Кто-то еще был там. Хотела бы я знать кто.
Клэрис покачала головой.
– Должно быть, это тот, кого мы приняли за привидение. Больше я никого не видела. Странным в ту ночь было только то, что выла и лаяла собака.
Дверь открылась, и вошел лакей.
– Леди Клэрис, – нараспев произнес он, – сэр Бэзил желает вас видеть.
Когда Клэрис поднялась, Марион задержала ее, взяв за запястье.
– Мы поговорим позже, Клэрис, но не рассказывай никому об этом разговоре, хорошо?
Ее предостережение, похоже, напугало Клэрис, но она кивнула, прежде чем выйти вслед за лакеем.
Марион поднялась и подошла к окну. Дневной свет начинал угасать, делая ее мрачные мысли еще мрачнее. Впервые ей пришло в голову, что свидетель не упоминал, что видел той ночью и Клэрис, иначе тетя написала бы об этом Брэнду.
Кто видел ее и где он прятался, когда она проходила мимо? Марион не знала, что ей делать. Не мешало бы пойти к кафедре и восстановить все события той ночи так же подробно, как местные ежегодно восстанавливают битву между «круглоголовыми» и «кавалерами».
От одной лишь мысли об этом ее настроение упало. Как там сказала Клэрис? Нехороший дух. Она и сама ощущала это. После приезда в Лонгбери она только один раз воспользовалась коротким путем к Тисовому коттеджу, в день сельского праздника, в тот день, когда на нее напал Джон Форрест.
Что-то такое вертелось у нее в голове, но она не могла понять, что именно, что-то, что она увидела или не увидела, когда бежала с холма. Что же это было?
Дверь открылась, вернулась Клэрис.
– Да, – сказала она, – судья готов увидеться с тобой, и тебе не стоит волноваться. Он не столько спрашивает, сколько утверждает. Я просто хотела сказать тебе, что позабочусь о девочках, а тебе после разговора с судьей не помешает позавтракать, в утренней комнате подают бутерброды и холодное мясо.
– А где остальные? – поинтересовалась Марион.
– Брэнд и Эндрю отправились на поиски Роберта. – Ее лицо сморщилось. – Мы все о нем беспокоимся. Он не был дома последние две ночи, и сэр Бэзил ведет себя так, словно Роберт его главный подозреваемый.
Глава 23
Обходя таверну за таверной, Брэнд без конца ругался, жалуясь на изобилие питейных заведений в таком маленьком местечке, как Лонгбери.
– Что такое со здешним народом? – возмущался он. – Они что, все пьяницы?
Брэнд понимал причину своей сварливости. В основе ее лежал страх. В точно такую же ночь, как эта, он ходил искать отца после его многодневного отсутствия в Прайори. Роберт тогда пришел за ним в дедушкин дом и попросил отправиться на поиски вместе. Они нашли отца, но он напился до бесчувствия и захлебнулся собственной рвотой.
Роберта они обнаружили в «Белой лошади». Во дворе стояло несколько повозок, но посетителей было немного. Обстановка была захудалой; хозяин отправил их в комнату на втором этаже.
Брэнд вошел первым.
Роберт лежал на кровати, но не запах бренди напугал Брэнда, а рвотная вонь. Он в два шага оказался рядом с Робертом.
– Быстрее, он задыхается!
Услышав его слова, Эндрю прирос к месту.
– Что?
– Шевелись, Эндрю! Помоги мне!
Они перевернули Роберта лицом вниз, поток зловонной желчи хлынул на пол, и Роберт стал хватать ртом воздух.
– Ох, Роберт! – в отчаянии проговорил Брэнд. – Что ты с собой делаешь?
Синие губы слегка шевельнулись, и Роберт взглянул на Брэнда сквозь полузакрытые веки.
– Успокойся, Брэнд, – прохрипел он, – я не настолько пьян, как кажется. Я не умру у тебя на руках, как твой отец. Я бы и сам справился.
