Патриция Грассо - Во власти соблазна
Александр Боулд откинул голову на спинку сиденья наемного экипажа и закрыл глаза. Для разнообразия ему не помешало бы выспаться, особенно если учесть, что раздражение Женевьевы усиливалось каждый раз, когда его вызывали на службу.
К счастью, на Парк-лейн было пусто. Только полный идиот вскакивает в семь утра воскресным утром. Если бы эти хлыщи не выбрали для своей дуэли Примроуз-Хилл, он бы сейчас тоже спал.
Александру тут же стало стыдно. Подумаешь, не выспался! Что из того, если опять убита молодая женщина?
Экипаж остановился перед особняком Инверари. Александр выбрался наружу.
– Ждите здесь, – приказал он кучеру, потянулся к дверному молотку, но дверь распахнулась раньше, чем он к нему прикоснулся. Дворецкий отошел в сторону, впуская Александра.
– Доброе утро, милорд, – поздоровался Тинкер. – Мы вас ждали.
Александр с недоумением посмотрел на дворецкого. Откуда он мог узнать? Алекс сам был в неведении, пока не пришел Барни.
В кресле сидела Рейвен.
– Наконец-то…
– Неоткуда…
– Мне приснился сон.
– Во Вселенной есть многое такое, милорд констебль, что не вписывается в наши ограниченные познания, – вставил Тинкер.
– Вы неправильно цитируете Шекспира, – усмехнулся Александр.
– Я намеревался неправильно процитировать Барда.
Александр посмотрел на Рейвен.
– Экипаж ждет.
Она встала и подошла к двери.
– Если кто-нибудь спросит…
– Вы имеете в виду Милого Друга или Милочку?
Ее губы слегка дернулись.
– Скажите им что-нибудь правдоподобное. Напрягите воображение.
– Ради вас постараюсь, – пообещал Тинкер. Александр помог девушке сесть в экипаж и устроился напротив нее.
– Примроуз-Хилл, – велел он кучеру.
Скрестив на груди руки, Александр смотрел на Рейвен. Потрясающие игривые глазки, маленький изящный носик… пухлые губки…
_ Ну-с. – Александр откашлялся, борясь с желанием и дальше любоваться ее формами. – Кто такие Милый Друг и Милочка?
– Это прозвища, которые сестры Фламбо дали герцогу и герцогине Инверари.
– За этим угадывается острый ум Блейз.
Холм Примроуз-Хилл – в дальнем конце Риджент-парка – был более двухсот футов высотой. Давно лишенный деревьев и кустарников, он стал излюбленным местом для противозаконных дуэлей.
– Придется подняться на холм. – Александр помог ей вылезти из экипажа. – Будь я помоложе, отнес бы тебя туда на руках.
– Думаю, как-нибудь и сама доберусь, – ответила Рейвен. – А что делает Барни?
– Ищет улики. – Александр взял ее за руку и повел к констеблю. – Барни осматривает землю в поисках чего-нибудь, что поможет следствию.
Констебль Блэк сердечно поздоровался с девушкой:
– Я рад, что вы смогли приехать в столь ранний час.
– Она ждала нас уже полностью одетая, – сказал Александр. – Как будто знала, что за ней пошлют.
Рейвен посмотрела на тело, прикрытое одеялом.
– Кто на этот раз?
– Танцовщица из театра, – ответил констебль.
Рейвен подошла к телу и жестом велела Александру откинуть одеяло. Рыжеволосая молодая женщина была красавицей.
– Хочешь подойти поближе? – спросил Александр. Рейвен кивнула. Он расстелил на траве свой сюртук. Девушка опустилась на колени рядом с трупом.
– Есть что-нибудь из ее вещей, к чему я могу притронуться?
Александр присел на корточки рядом с жертвой, снял с ее шеи шелковый шарф и протянул Рейвен. Он смотрел на ее закрытые глаза, на внешне безмятежное лицо…
– Два неясных лица сливаются в одно, – произнесла Рейвен, оборвав его мысли. – Подними ей платье.
– Что? – Это требование поразило Александра.
– Что-то укусило ее за ногу. – Рейвен обратила на него взгляд своих постоянно смущающих его глаз. – Подними ей подол платья до колена.
Александр и Амадеус склонились над ногой жертвы, рассматривая побагровевший след от укуса.
– Засохшая кровь, – произнес Александр. Констебль кивнул.
– Кто-то ее укусил до того, как она умерла.
– Ее убил яд, – сказала Рейвен.
Александр посмотрел на констебля.
– Думаешь, это змея?
На этот раз констебль Блэк выглядел озадаченным.
– Полагаю…
– Она умерла не от укуса, – вмешалась Рейвен.
– Откуда ты знаешь? – не выдержал Александр.
Рейвен недовольно посмотрела на него.
– Я знаю, потому что знаю.
Александр нахмурился.
– Но ты только что сказала…
– Яд попал в ее тело не через место укуса, – оборвала его Рейвен. – Она его выпила.
– Это просто чудо!
Фэнси поймала взгляд сестры в высоком зеркале и улыбнулась ей. Грим почти полностью скрыл шрам.
Белл обернулась и порывисто обняла сестру. Глаза ее переполнились слезами, грозившими перелиться через край.
– Если ты заплачешь, сестренка, мне придется заново накладывать грим.
– Какая я эгоистка, что думаю только о себе! – воскликнула Белл. – Как я с тобой расплачусь?
– Можешь начать с того, что скажешь князю Михаилу о ребенке.
– Скажу, как только выберу подходящий момент, – заверила ее Белл. – Я не хочу прожить такую же жизнь, как наша мама.
– Князю нужна жена, а его дочери – мать, – произнесла Фэнси. – Не тяни слишком долго, а то он, чего доброго, начнет искать другую.
– Обещаю. – Белл подтолкнула Фэнси к зеркалу. – Ты выглядишь как настоящая принцесса!
Фэнси впилась взглядом в свое отражение. Она и вправду выглядела как принцесса.
Облегающее фигуру платье, сшитое из шелка и кружев, с изящным вырезом и длинными рукавами в форме колокола. Черные волосы, каскадом ниспадающие на спину, прикрыты фатой, которую удерживает венец из оранжевых цветов.
«Что-то старое, что-то новое. Что-то заимствованное, что-то голубое».
Фэнси помнила об этом старинном суеверии и позаботилась о себе. Новое платье. Голубые подвязки, позаимствованные у жены Рудольфа. Кружевной носовой платочек матери, привезенный из Франции так много лет тому назад.
– Этот грим – твой, – сказала Фэнси сестре. – Когда вернусь к работе, я куплю себе новый.
Белл удивленно посмотрела на нее.
– А князь тебе разрешил?
Фэнси ужасно разозлилась. Да почему все считают, что ей требуется разрешение мужа?! Вот они удивятся, когда он профинансирует оперу, а она будет петь «Девушку из Милана». Пэтрис Таннер еще этого не знает, но ее дни в качестве примадонны практически сочтены.
Тут дверь распахнулась.
– О, дорогая моя, это недовольное выражение лица лучше оставить здесь! – произнесла герцогиня. – А не то князь сбежит через черный ход.
Белл хихикнула. Фэнси изобразила улыбку, но гнет нахлынувших проблем – неопределенность с карьерой, брак с джентльменом из высшего общества, первая беременность – сильно действовал ей на нервы.
