Джиллиан Хантер - Брачная ночь джентльмена
Он властно провел ладонями по ее обнаженному телу, притянул к себе, чтобы она прочувствовала, до какого отчаяния его довела. Она задрожала, уткнулась в его плечо.
– Я хочу… – Голос ее был еле слышен.
Ни одна женщина никогда не возбуждала его так, как Джулия.
– Я знаю, чего ты хочешь.
– Тогда тебе не кажется, что пора прекратить мои мучения? – прошептала она, целуя его жесткий подбородок.
– Но потом ты меня не покинешь.
– Я…
– Это не вопрос. – Он опустил ее на постель, пригвоздил тяжестью своих бедер. – Это утверждение. И я не покину тебя. На этот раз ничто и никто нас не разлучит.
Она напряглась, выгнулась, устремляясь к нему. Он с улыбкой смотрел вниз… на нее. Ему хотелось показать ей, что плен – одно из самых эротичных, самых чувственных переживаний. Она с радостью станет его рабыней в постели, точно так же, как он уже стал ее рабом.
– Я тебя жажду, – произнес он.
Она прямо посмотрела ему в глаза.
– Я желала тебя с первого момента нашей встречи.
– Мы должны быть вместе, Джулия. Как же мы так нелепо, неправильно разошлись?
Она положила ладони ему на грудь, и ее прикосновение было одновременно успокоительным и обольщающим.
– Зато теперь мы вместе.
Его глаза смотрели в ее глаза. Джулия ласкала его, ее пальцы бережно исследовали тайны его мужественного тела, гладили плоский живот. Острая потребность в ней бурлила, вскипала в его крови, звенела в жилах и костях. Потребовалась вся сила его воли, чтобы напомнить, что он хотел доказать ей свою любовь, свое желание, сделать каждое свое движение, каждый шаг памятным. Возместить утраченные ими годы. В их первый раз он был слишком нетерпелив, слишком скор. Теперь он больше понимал в любви, в наслаждении, во всем по-настоящему ценном в жизни.
– Я дам тебе то, чего ты хочешь, Джулия.
– Я хочу тебя, – не колеблясь объявила она.
– И…
– Тебя!..
Огненная волна промчалась по телу. Он застонал от наслаждения, а она продолжала его гладить, доказывая, что в играх желания она противник, которого нельзя недооценивать. Он горько сожалел об утраченном времени и сотрясался от блаженства этой минуты, от любви, которую наконец-то позволил себе ощутить до конца.
Джулия была именно той, в ком он нуждался, той, которой не хватало в его жизни. Она приподнялась на локте, а он пристально вглядывался в ее лицо в яростном томлении, наслаждаясь обольстительной теплотой ее губ. Давление нарастало. Он боролся с собой, стремясь сохранить выдержку и рассудок.
Он заскрипел зубами, схватил ее за плечи и втиснул колено между ее ног. Она упала навзничь на постель, соблазнительная, открытая его взору. Он нагнул голову, поцеловал ее и почувствовал, как ее руки вцепились ему в плечи. Его мышцы сжались, откликаясь на ее прикосновение. Он сделал выпад. Годы ожидания, желания… и вот она его. Он закрыл глаза и дал инстинкту править бал, дал волю себе соединиться с ней в невероятном блаженном восторге.
Глава 23
– Я должна тебе кое в чем признаться, – промолвила она, когда они тихо лежали рядом, не в силах заснуть, не желая упустить ни мгновения ночи.
Он откликнулся не сразу: мысли его бродили далеко. Никогда у него не было такой поразительной страсти, его до сих пор трясло от силы пережитого экстаза.
Господи, она его заворожила. Что она сказала? Что хочет признаться? Он догадывался, что она хочет рассказать ему о своей поездке к Одри за советом, как его соблазнить. Нет, в его задачи никак не входило разрушение ее иллюзий, ее секретов, тем более что ее целью было желание заманить его в свою постель. Он не собирался губить самую чудесную ночь в своей жизни, признаваясь Джулии, что следил за ней… и раскрыл ее озорной секрет.
Хмыкнув, он небрежно закинул одну руку за голову.
– Что ж, милая, признавайся. Я в прощающем настроении.
Хотя прощать здесь было нечего. Чувственность, которую сегодня выказала Джулия, была фантазией любого мужчины. Однако большинство женщин наслаждаются тайнами. Он снисходительно улыбнулся и почувствовал, что она отодвигается от него. В полумраке казалось, что вид у нее какой-то пристыженный, хотя ничего постыдного она не совершила. Честно говоря, он еле мог дождаться, когда же она испытает на нем свои новые познания. Он был готов к любовным играм.
Она наклонилась вперед, вперив взгляд в занавески. Он пробежался пальцами по ее спине.
– Рассказывай. Это не может быть таким уж шокирующим.
– Может, – поспешила, возразить она.
Он медленно сел. Простыня свалилась с него, обнажив до пояса. Ее виноватый тон подсказывал, что ей нужно признаться в чем-то большем, чем любовные игры. Что же это могло быть? Явно что-то более серьезное. Ад и все его дьяволы, неужели она узнала об изменах Рассела?
У Хита заныло сердце от жалости к ней. Ему была ненавистна мысль о ее страданиях из-за другого мужчины. Его жгла ревность из-за того, что после такой ночи любви она все еще могла думать о Расселе.
– В чем дело, Джулия? – спросил он холоднее, чем намеревался.
Он никогда не испытывал такой глубокой и сильной страсти.
Она вздрогнула.
– Может быть, отложим этот разговор до завтра?
– Нет, говори сегодня.
– Зачем портить идеальную ночь?
Он нахмурился, пытаясь разглядеть в полумраке ее соблазнительные формы… выражение ее лица.
– Ты считаешь, что мне нельзя доверять?
– Нет. Совсем не то.
Хит положил руку ей на плечо и повернул к себе лицом. Ее выразительные карие глаза пробудили в нем новый прилив яростного желания. За всю жизнь никогда он не испытывал такого удовлетворения и такой жажды обладания.
– Тогда в чем дело? – настаивал он. – В Расселе?
– В Расселе?
– Да, в Расселе. В моем бывшем друге и твоем бывшем женихе.
Она недоуменно нахмурилась:
– Какое отношение имеет к этому Рассел?
– Это я и пытаюсь выяснить, – нетерпеливо произнес он.
Она вновь откинулась на подушки.
– Обещаешь быть милосердным? Не забудешь, что я не хотела намеренно причинить тебе вред?
Хит, внезапно охваченный тревогой, склонился над ней.
– Что ты натворила?
– Я не нарочно.
Он смотрел на нее в ожидании, стараясь мысленно успокоить себя, твердя, что она не способна совершить непростительный поступок.
– Ты помнишь рисунок, который я рисовала? – Она натянула простыню под самое горло.
Хит выпрямился.
– Только не говори, что ты его продала.
Она бросила на него укоризненный взгляд.
– Разумеется, я его не продала. Это был рисунок для себя, вовсе не предназначенный для клуба. Ты думаешь, я хочу делить с кем-нибудь в мире мое представление о тебе… твое изображение… по крайней мере это.
