Дженнифер Эшли - Спасенный любовью
— Но я еще не все рассказала, — продолжила Джоанна. — В другой раз, когда я увидела его светлость, он наносил визит миссис Магуайр. Она, как он и говорил, необычайно добрая женщина. Принимая у него плащ, я открыла рот, чтобы что-то сказать, но он приложил палец к губам и подмигнул мне. Я тоже ему подмигнула, и он ушел. Это стало нашим сигналом. Таким образом я говорю ему «спасибо» и подтверждаю, что молчу о его хороших делах. До сих пор никто нашего сигнала не замечал, а вот вы сегодня заметили. Что ж, оно и понятно… Ведь вы — его жена. Я захотела рассказать вам об этом на тот случай, если вы неправильно все поняли. Я тоже теперь мужнина жена, — гордо подытожила Джоанна. — У меня сын пяти лет. Он ужасный непоседа.
Джоанна умолкла, а Элинор надолго задумалась. Наконец проговорила:
— Но ты ничего не сказала про фотографии. Как они к тебе попали? Кто дал их тебе? Сам Харт?
— Его светлость? Нет-нет, что вы! Он ничего о них не знает. Они попали ко мне месяца четыре назад. В канун Рождества.
— Попали? Каким образом?
— По почте. Они были в пакете. Должна признаться, я покраснела, когда распечатала его. И там была записка, где говорилось, что их следует переправить вам.
Элинор прищурилась.
— Записка? От кого?
— Там не говорилось. Но было сказано, чтобы я отправляла вам по одной-две в конверте начиная с февраля. Я знала, кто вы такая. Тут все вас знают. И я решила, что в этом не будет ничего дурного. Его светлость всегда такой грустный, и мне было приятно думать, что вы, возможно, поедете к нему, покажете эти снимки, а он, увидев их, улыбнется. И вот теперь вы стали его супругой.
— А как насчет остальных? — спросила Элинор. — Зачем их продали в лавку на Стрэнде?
Джоанна в изумлении вытаращила глаза.
— Я ничего не знала про другие. Мне прислали восемь штук, которые я вам и переправила.
— Ясно, — кивнула Элинор. И задумалась над последовательностью событий.
Выходит, в июне прошлого года в Эскоте Харт объявил своим близким о желании снова жениться… Фотографии же пришли Джоанне на Рождество, а пересылать их горничная начала в феврале. И она, Элинор, примчалась в Лондон, чтобы увидеться с Хартом. Неужели это он все и придумал? Неужели он такой хитрец? Что ж, очень может быть.
— Откуда ты знаешь, что это не его светлость посылал тебе снимки?
Джоанна пожала плечами.
— Почерк был другой. Я видела письмо, написанное им миссис Магуайр.
Но Харту и на такое хватило бы хитрости. Он мог попросить кого-то написать записку, ничего не объясняя. Следовало поговорить об этом с Уилфредом.
— Как ты узнала, что я отправилась в Лондон? — осведомилась Элинор. — Ведь второе письмо нашло меня уже в доме герцога.
— От миссис Магуайр, — пояснила Джоанна. — Она все знает. Ее друзья в Лондоне написали ей, что вы уже там. Что вместе с отцом гостите у его светлости на Гросвенор-сквер. Я как раз подавала пятичасовой чай, когда миссис Магуайр читала это письмо мужу.
Но кто отправлял фотографии Джоанне — это оставалось загадкой, хотя, возможно, и не такой уж загадкой. Харт же всегда умел развивать ситуации в желаемом для себя направлении, даже если сам не предпринимал никаких активных действий. Поэтому Элинор не могла его не заподозрить. О, он сведёт ее с ума! Харт как никто другой умел сводить людей с ума…
— Спасибо, Джоанна.
Элинор встала и, взяв горничную за руки, поцеловала испуганную женщину в щеку. Потом достала из сумочки несколько золотых монет.
Джоанна замахала руками:
— Нет-нет, ваша светлость! Вы не должны мне ничего давать. Я делала это для него. Ведь кто-то должен о нем заботиться, правда?
— Не глупи, Джоанна. У тебя маленький мальчик, семья… — Элинор вложила монеты в ладонь женщины и снова поцеловала ее в щеку. — Да хранит вас всех Бог.
Она торопливо вышла из комнаты, оставив Мейгдлин и Джоанну за спиной. Ей нужно было срочно найти мужа.
Харт отошел от группы мужчин, споривших об ирландском гомруле, — многие считали ирландцев слишком глупыми для принятия самостоятельных решений — и направился в комнату для игры в карты.
Герцог разгорячился и надеялся, что карты его успокоят. Он прекрасно понимал, почему Йен так любил погружаться в свои «математические раздумья». Вероятно, цифры его успокаивали.
Внезапно он услышал за спиной чьи-то легкие шаги, а затем — отчетливый голос жены:
— Ты мошенник, Харт Маккензи!
Харт обернулся. Они с Элинор находились одни в небольшом коридоре. С одного конца коридора — там располагалась игорная комната — до них доносились мужские голоса, а из гостиной на другом конце — женские восклицания.
— Мошенник? О чем это ты, плутовка?
Раскачивая бедрами, Элинор медленно приблизилась к нему. Ее лицо раскраснелось, а глаза сверкали.
— Да-да, законченный мошенник!
Харт нахмурился, но улыбка жены тут же его успокоила.
— Так в чем же дело, Эл? О чем ты?..
— Я знаю, как Джоанна попала в этот дом, — объявила Элинор. — Она все мне рассказала.
Харт вспомнил молоденькую девушку, стоявшую перед ним много лет назад. Испуганная и дрожащая, Джоанна не могла от страха сказать что-либо членораздельное. Анджелина, как обычно, пыталась удовлетворить его аппетит, но с Джоанной она просчиталась.
Герцог пожал плечами.
— Она оказалась там случайно. Была невинной и молоденькой. Я не мог просто взять и выбросить ее на улицу. Но почему я после этого мошенник?
— Жестокосердый герцог Килморган! Все должны трепетать перед тобой, да?
— Сколько шерри ты выпила, Эл? — Ему вдруг захотелось провести пальцем по ее губам и по видневшейся в декольте груди.
— Ты сделал доброе дело, Харт, а потом умолял Джоанну никому об этом не рассказывать, чтобы не узнали, что у тебя есть сердце.
— «Умолял» — слишком сильно сказано.
Он просто велел Джоанне хранить молчание, чтобы не испортить свою репутацию. В обществе сурово относились к молодым женщинам, запятнавшим себя связями с полусветом — даже если они туда попали не по своей вине. И считалось, что для таких уже возврата назад нет. Но миссис Магуайр оказалась добросердечной женщиной и взяла Джоанну к себе без лишних вопросов.
Из карточной комнаты начали выходить мужчины, и герцог, схватив жену за руку, быстро повел ее к лестнице. Джентльмены-картежники их не заметили и тут же вошли в гостиную, чтобы поздороваться с дамами. А Харт, поднявшись с супругой на следующий этаж, открыл ближайшую от лестничной площадки дверь и затащил Элинор в комнату.
Они оказались в маленькой диванной, освещенной одной-единственной газовой лампой; слуги хозяев, очевидно, оставляли здесь верхнюю одежду гостей.
