Милая Элинор (СИ) - Ксения Чапин
* * *
В хлопотах по дому и визитах к брату, невестке и маленькой племяннице прошла зима.
Мать навещала Элинор, привозя с собой то богобоязненных кумушек с неженатыми сыновьями, то лорда Нортингера.
Разговоры кончались всегда примерно одинаково.
— Леди Элинор, вам следует установить памятную плиту для вашего покойного супруга!
— Ну, какой же дурной тон, ставить памятник живому человеку! — иронично отвечала Элин. Генри хмурился. Девушка не принимала его помощь. Отказывалась открывать душу.
Иногда ему казалось, что она лишилась рассудка, и свято верит в возвращение Артура Идена лишь по причине больного разума.
Когда наступила весна, почки на деревьях набухли, трава зазеленела и начала приближаться пасха, он застал хозяйку дома в саду.
Элинор сидела на земле, подложив под колени мешковину.
На ней было коричневое простое платье и передник. Рукава закатаны, а пальцы перепачканы землей. Она сажала цветы. Опускала корешки в лунки, присыпала черноземом, сдабривала водой и легко утрамбовывала сверху.
— Не знал, что вы увлечены растениями! Доброе утро Элинор!
— Доброе утро, лорд Генри! Вы завтракали? Или просто выпьете чаю? Я попрошу накрыть здесь в саду!
«Лорд Генри»… реже, просто «Генри». Это, то немногое, в чем продвинулся мужчина.
Она посадила еще три маленьких кустика, сполоснула руки прямо из лейки, приняв его помощь, и вытерла насухо передником.
Мартовское солнце нещадно пекло голову.
Генри смотрел по сторонам, и никак не мог понять, что не так с садом, да и девушка казалась ему излишне возбужденной, румяной и веселой.
— Столик стоит под апельсиновым деревом! Присаживайтесь! Оооо! Мой хороший! Иди ко мне! Генри вздрогнул, и обернулся к Элинор. Сердце его учащенно забилось. Ему послышалось? Кому были адресованы эти слова?
Элин склонилась возле куста жасмина, и поднимала огромного бурого зайца. Он менял окрас, и его бока пестрели от белых, коричневых и серых пятен.
— Помните свою добычу, Генри? Это Ахилл! Он очень большой, сильный… и характер у него скверный! — девушка заливисто засмеялась.
Что-то было явно не так.
— Элинор, вы здоровы? — мужчина подался вперед и легко коснулся ладонью е лба.
— Более чем! — красивое юное лицо сверкало от широкой улыбки. — Присаживайтесь! Ну же! У меня сегодня много дел, но время для вкусного, ароматного, индийского чая я обязательно найду!
— На душе у меня стало тревожно. Вы сами на себя не похожи!
— Генри! Просто наслаждайтесь пением птиц, оживающей природой и… чаем с пахлавой!
Последней каплей стало невесомое поглаживание тонкой ладошки по его плечу. Лорд Нортингер зашелся сильным кашлем, и не мог остановиться. Если Элинор лишилась рассудка, он заберет ее немедленно в Лондон, покажет врачам, поселит в своем доме! Он герцог… он уважаем… он богат! Никто и слова не сумет сказать супротив!
— Будьте осторожны! — заботливо сказала девушка, похлопав между лопаток.
— Генри… мне сегодня приснился прекрасный сон! Просто волшебный! Скорее всего, это все весна! Теплое солнышко, зелень, цветы… и отступивший туман!
Элин села напротив и сделала меленький глоток сладкого чая.
— И о чем же был сон?
— Ооо! Это не столь важно! Вы не уезжаете в столицу сегодня? Приедете к ужину? Сегодня в моем доме будут танцы!
— Танцы?
— Да! Сегодня же день рождения моего супруга! Артуру сегодня исполнилось двадцать четыре года!
— Ах да… как же я мог забыть! — протянул герцог, перебирая в уме варианты. Привезти ли доктора сюда, или забрать девушку в Лондон немедленно самому? — Я покину вас ненадолго! К вечеру я обещаю вернуться!
Лорд Нортингер откланялся.
К Элинор подошла Мэйбл, щурившаяся от яркого солнца, и озадаченная.
— Он никогда не уходил так быстро. Леди, вы выгнали лорда Генри?
— Нет, дорогая! Я всего лишь пригласила его на наш бал вечером.
— Тогда все ясно. — Всплеснула руками рыжая экономка. Спорить с госпожой она не решалась. Никто не решался в Иден Хаусе. Все слуги просто начали подготовку к балу.
Стоило теням упасть на сад, как зажглись яркие фонарики, запели диковинные птицы, привезенные, когда то Артуром из Индии, и тихо заиграли музыканты. К н и г о е д. н е т
Хозяйка в красивом бархатном красном платье встречала недоумевающих гостей.
Она была прекрасна, как никогда! Голубые глаза сверкали, губы налились цветом, щеки были теплыми и румяными.
Пряди были собраны по бокам и заколоты на затылке, по спине спускались длинные темные кудри.
Тонкую шею обнимала цепочка, а между грудей лежал диковинный кулон с неизвестной росписью.
Вся съехавшаяся на бал знать перешептывалась меж собой, но хозяйке дома лишь улыбалась. — Как же мне не хватает здесь Виктории и Генерала Хейли! — вздохнула Элинор, когда приехал ее брат и невестка. — Эдвард, сможем ли мы однажды собраться как раньше, все вместе?
Ее средний брат Эндрю уже очень давно не навещал семью, ссылаясь на усердную учебу. И даже рождение племянницы не смогло заставить его посетить отчий дом.
— Элинор, как ты, милая? — Приобняла девушку Анна. Все это мероприятие казалось лишь следствием глубокой боли и печали Элинор Иден.
— Анна, все хорошо! — девушка расцеловала Эдварда и Анну. — Мне пора! Мне нужно идти! Повеселитесь хорошенько!
Девушка свернула к дому, потом к скрытой стороне сада, алле, ведущей к главным воротам поместья, на дорогу, усыпанную гравием. Элинор шла вперед, быстро передвигая ноги. Потом она побежала, спотыкаясь о длинные юбки красного бархатного платья. Она поднимала полы все выше и выше, лишь бы ткань не мешала бежать.
Вдалеке показался всадник. Его черный конь начал сбавлять ход, перешел на галоп. Всадник, не дожидаясь, пока конь перейдет на шаг и остановится, спрыгнул с седла и отпустил поводья.
В ушах у Элинор звенело от перенапряжения и гула собственно сердца и тяжелого дыхания. Она следила за тем, как расстояние между ней и бегущим ей навстречу человеком стремительно сокращается. Считала про себя:
«Один, два, три…»
Глава 54
Высокий, темноволосый мужчина бежал Элинор навстречу.
Каждый ее шаг был нитью, а его — иглой, и огромная дыра в ее душе понемногу стягивалась. Игла вонзалась, протягивала нить и сшивала рваные края.
— Артур… — только и смогла вымолвить девушка, когда их тела столкнулись друг с другом на огромной скорости, выбивая воздух из легких. Сильные, до боли знакомые руки, сжали ее плечи и талию. Пальцы вонзились в плоть, даже через слой тяжелого красного бархата, а дыхание замерло.
Жесткие обветренные и потрескавшиеся мужские губы касались ее растрепанных волос, лба, щек, шеи, рукавов платья и дрожащих ладоней.
Голова Элинор закружилась, из глаз полились двумя быстрыми ручьями слезы. Впервые за долгое время — слезы несли с
