В объятиях страсти - Лиза Клейпас
Хелен как будто огнем опалило, а потом охватило холодом, она ощутила оцепенение во всем теле и слышала только бешеный стук своего сердца. Как в забытьи она присела в реверансе, не поднимая глаз, и услышала тихий сухой ровный голос гостя:
– Как поживаете?
Какая-то посторонняя сила, казалось, руководила действиями Хелен. Она подошла к стулу, стоявшему возле дивана, села и аккуратно, как обычно, расправила юбки. Вэнс опустился на диван, и только тогда Хелен заставила себя посмотреть на него.
Альбион Вэнс даже в этом уже немолодом возрасте был очень привлекателен. Хелен почувствовала, как от его взгляда по спине побежали мурашки. На его бледном, неестественно молодом лице сверкали серо-голубые глаза, коротко подстриженные белоснежные волосы блестели, как перламутр. Точеные черты лица гостя напоминали Хелен восковые головы манекенов в витринах парикмахерских, выставленные для демонстрации моделей причесок. Будучи невысоким и худощавым, Вэнс обладал кошачьей грацией.
С неприятным чувством Хелен заметила, что брови и ресницы у него такие же темные, как у нее.
Вэнс окинул ее холодным взглядом, в котором было что-то порочное и одновременно притягательное, и лениво заметил:
– Вы похожи на мать, но гораздо изящнее.
– Вы были знакомы с ней, мистер Вэнс? – взяв себя в руки, спокойно спросила Хелен. – Я не припоминаю, чтобы видела вас в Эверсби.
– Я встречал ее время от времени в светском обществе, когда она приезжала в Лондон. – Вэнс улыбнулся, обнажив безупречный ряд белых зубов. – Она отличалась пленительной красотой и была по-детски порывистой. Ваша матушка так любила танцевать, что не могла удержаться, когда начинала играть музыка. Однажды я сказал ей, что она похожа на девочку из очаровательной сказки про красные туфельки.
Хелен терпеть не могла эту сказку про девочку, которая осмелилась надеть на свою конфирмацию красные туфельки, начала танцевать и не смогла остановиться, пока не умерла.
– Вы имеете в виду сказку Андерсена? Это нравоучительная история о возмездии за грех, не так ли?
С лица Вэнса исчезла улыбка, и он снова бросил взгляд на Хелен, но теперь оценивающий, а не пренебрежительный.
– Признаюсь, я не помню, какова там мораль.
– Это, несомненно, от того, что вы очень давно читали эту сказку. – Лицо Хелен приняло то самое непроницаемое выражение, из-за которого близняшки порой называли старшую сестру сфинксом. – Красные туфли становятся орудием смерти, после того как девочка поддается искушению.
Вэнс подозрительно посмотрел на нее, не понимая, откуда в этой девушке столько агрессии.
– Примите мои соболезнования и по поводу смерти матери, и по поводу недавней кончины отца и брата.
– Будем надеяться, что впереди нас ждут лучшие времена, – сказала Хелен спокойным тоном.
Вэнс повернулся к леди Бервик с усмешкой, похожей на лисий оскал.
– Я вижу, у Рейвенелов все в порядке. Наша умница Кэтлин, не теряя времени даром, подцепила Тренира, который стоит следующим в очереди за графским титулом.
Графиня с нескрываемым раздражением взглянула на гостя: ей не понравился намек на то, что ее любимица Кэтлин вышла замуж за Девона по расчету, – и коротко произнесла:
– Это брак по любви.
– Таким был и первый, – усмехнулся Вэнс. – Очень удобно: такая влюбчивая натура!
Хелен с трудом сдержалась, чтобы не ответить этому человеку так, как он того заслуживает. В нем было что-то нечистое, что-то невыносимо жестокое. И в ее жилах течет его кровь! Хелен вдруг вспомнила слова Риза, что дети Вэнса – порождения демона, и ничего хорошего из них не выйдет. Теперь, познакомившись с этим человеком, которого язык не поворачивался назвать отцом, она вынуждена была согласиться с Ризом. Как могла ее мать поддаться его чарам? Как могла Пегги Кру увлечься им? Должно быть, зло, как и добро, было по-своему привлекательным.
Вэнс повернулся к ней.
– Леди Хелен, я слышал, что вы помолвлены с мистером Уинтерборном. Сожалею, что ваш жених происходит из социальных низов, но все же примите мои поздравления.
Это замечание больно ранило Хелен, и только сознание, что ее намеренно подстрекают ее к необдуманным словам и действиям, дало силы сохранить самообладание. Хелен так и подмывало сказать, что если бы он так ратовал за непоколебимость общественного устройства, то ему не следовало заводить романы с замужними дамами.
– Надеюсь, вы понимаете, – продолжил гость, – что ваши дети могут вырасти грубыми и непослушными независимо от воспитания. Многие черты характера человек обретает еще до рождения. Можно приручить волка, но от этого он не станет комнатной собачкой. Валлийцы ветрены и бесчестны по своей природе: лгут даже тогда, когда правда не наносит им никакого ущерба, – к тому же ненавидят тех, кто выше и лучше их, и готовы пойти на все, лишь бы не работать.
Хелен подумала о Ризе, который с раннего детства неустанно трудился и не заслужил презрение аристократа, который за всю свою жизнь пальцем о палец не ударил. Чувствуя, как руки ее начинают сжиматься в кулаки, она положила их на колени и холодно поинтересовалась:
– Откуда у вас такие сведения?
– Мистер Вэнс, я думаю… – попыталась вмешаться леди Бервик, но гость перебил ее.
– Многое из того, что я сказал, общеизвестно. Кроме того, я изъездил весь Уэльс, пока собирал материал для книги, которую писал, и в результате пришел к выводу, что необходимо прекратить преподавание валлийского языка в местных школах. Это просто вредно. Я всеми силами продвигаю свои взгляды, но валлийцы упрямо цепляются за родной язык.
– Сила традиции, – буркнула Хелен.
– Вы правы. Нужно пробудить в них интеллект, и началом этому послужит изучение английского языка в школах, нравится им это или нет. – Вэнс увлекся: уже не пытался провоцировать ее, а говорил убежденно, искренне, от чистого сердца. – Валлийцев необходимо спасти от их собственной лени и жестокости. При нынешнем положении вещей из них не получится даже мало-мальски приличных слуг.
Быстро взглянув на вытянувшееся лицо Хелен, леди Бервик решила разрядить напряженную атмосферу:
– Вы, должно быть, испытали облегчение, вернувшись наконец из путешествия в Англию.
– О да! – ответил Вэнс, то ли не уловив сарказма в голосе графини, то ли решив проигнорировать его. – Я лучше соглашусь, чтобы меня бросили прямиком в воды Стикса, чем вернусь в Уэльс.
