Трейси Шевалье - Дева в голубом
— Скажи им сама, Сюзанна, я не знаю, как это будет по-французски. Ну, что ты молчишь?
Она посмотрела на меня заплаканными глазами.
— От тебя только одно требуется — сказать. Вот и все. Остальное я беру на себя.
— Une fausse couche,[64] — пробормотала она.
Мужчины изумленно воззрились на нее.
— Так, — ровно проговорила я, — Ян, видите этот дом, вон там, внизу?
Я указала на ближайшее строение, примерно в четверти мили отсюда, ниже по склону холма. Он никак не реагировал, и мне опять пришлось повторить его имя, повысив голос. Лишь тогда он кивнул.
— Ну вот и прекрасно. Живо бегите туда и позвоните в больницу. Ясно?
Наконец-то он вышел из оцепенения.
— Да, Элла, бегу на эту ферму и звоню в больницу, — послушно повторил он.
— Хорошо. И спросите там насчет машины. Это на тот случай, если из больницы не смогут прислать карету «скорой помощи». Ну, двигайте!
Последнее слово прозвучало, как свист хлыста. Ян нагнулся, притронулся к земле и рванул с места, как спринтер. Я поморщилась. Нет, Сюзанне надо избавиться от этого малого.
Якоб опустился на колени рядом с Сюзанной и положил ей ладонь на голову.
— Она выкарабкается? — спросил он, старясь скрыть тревогу.
Я ответила не ему, а Сюзанне:
— Ну конечно же, все будет в порядке. Сейчас, правда, немного болит, верно?
Сюзанна кивнула.
— Ничего, скоро пройдет. Ян пошел звонить в больницу, сейчас приедут и заберут тебя.
— Я сама во всем виновата, — прошептала Сюзанна.
— Ну в чем же ты виновата? Ерунда, ни в чем ты не виновата.
— Нет, это из-за меня все получилось, я ведь не хотела, а если б хотела, может, ничего бы и не произошло.
— Выкини из головы эту дурь. У женщин, увы, бывают выкидыши. Ничего ты такого не сделала. Просто над такими вещами мы не властны.
Похоже, я ее не убедила. Якоб же взирал на нас, словно разговор происходил на суахили.
— Да поверь же ты мне наконец, ты тут совершенно ни при чем. Ясно?
Наконец Сюзанна покорно кивнула.
— А теперь мне надо осмотреть тебя. Ты не против?
Сюзанна еще крепче стиснула мне руку, и по щекам у нее покатились слезы.
— Да, понимаю, — продолжала я, — тебе больно и ты не хочешь, чтобы к тебе прикасались, но так нужно. Я должна убедиться, что с тобой все в порядке. Больно не сделаю, можешь мне поверить.
Ее взгляд метнулся в сторону Якоба и тут же вернулся ко мне. Так, все ясно.
— Якоб, возьмите Сюзанну за руку, — распорядилась я, — помогите ей перевернуться на спину и сядьте рядом. — Я указала ему место, с которого она ему будет видна, а то, чем занята я, — нет.
— А теперь поговорите с ней о чем-нибудь.
Якоб беспомощно посмотрел на меня. Я на секунду задумалась.
— Помните, вы рассказывали, что у вас есть хороший ученик? Ну тот, который Баха играет? Что он будет исполнять на ближайшем концерте? И почему именно это? Объясните Сюзанне.
Какое-то мгновение Якоб сидел отрешенно, затем встряхнулся, повернулся к Сюзанне и заговорил. Она тоже быстро сбросила напряжение. Стараясь действовать с максимальной осторожностью, я спустила с нее брюки и нижнее белье ровно настолько, чтобы все было видно, и вытерла кровь полою рубахи Жана Поля. Затем вновь натянула брюки, не застегивая на молнию. Якоб умолк. Оба посмотрели на меня.
— Ты потеряла немного крови, но сейчас кровотечение прекратилось. Все будет нормально.
— Пить хочется, — негромко проговорила Сюзанна.
— Сейчас попробую отыскать воду, — сказала я, довольная спокойным видом обоих.
Я обогнула дом в поисках какого-нибудь крана и, не обнаружив ничего похожего, поднялась на крыльцо и остановилась в дверном проеме. Тонкий луч солнца играл на каменной поверхности печи. При его свете можно было разглядеть густой слой пыли, потревоженной нашим вторжением. Я быстро огляделась — где же тут найти воду? В доме было совсем тихо, не слышно ни звука — ни успокаивающего голоса Якоба, ни ветра, колеблющего верхушки сосен, ни колокольчиков, какие подвязывают к шее коровы, ни отдаленного перестука колес поезда. Только молчание и полоска света на плите прямо передо мной. Это был здоровый цельный камень; чтобы перенести такой и поставить на место, нужны усилия нескольких мужчин. Я пригляделась. Даже толстый слой сажи позволял увидеть, что этот камень явно не местного происхождения. Его привезли. Откуда-то издалека.
В углу напротив двери я разглядела старую мойку с краном. Сомнительно, чтобы он работал, но ради Сюзанны надо попробовать. С колотящимся сердцем и липкими от волнения руками я обогнула печь и, добравшись до мойки, целую минуту сражалась с краном перед тем, как он со скрипом повернулся. Поначалу это не дало никакого эффекта, но некоторое время спустя кран принялся яростно отплевываться и трястись. Я отступила. В раковину внезапно низвергся мощный водопад темной жидкости. Я подпрыгнула, больно ударившись головой об угол одного из стояков, на которых держался дымоход. Я вскрикнула и круто повернулась. Из глаз посыпались искры. Я стала на колени рядом с печью и потрогала затылок. Он был влажный и липкий. Я сделала несколько глубоких вдохов. Дождавшись, пока искры погаснут, я подняла голову и опустила руки. Капли крови скатились со сгиба локтя и, оставив бороздки на пятнах псориаза, слились с кровью на ладонях.
— Ну вот, вроде я добралась до своего места, — сказала я вслух, не отводя глаз от окровавленных ладоней. — Je sius arrivée chez moi, n'est-ce pas?[65]
Вода позади меня больше не лилась.
Глава 9
ДЫМОХОД
Изабель молча стояла на крыльце. Из конюшни было слышно, как перебирает ногами лошадь, из дома доносился стук лопат.
— Мари? — негромко окликнула она дочь, опасаясь, что, если повысить голос, услышат другие. При звуке ее голоса лошадь заржала и застыла на месте. Мерный же стук лопат продолжался. Поколебавшись, Изабель толкнула дверь.
Этьен сосредоточенно долбил землю, проделывая длинный тоннель, тянущийся от основы мощного гранитного монолита в центр дома. Шел он теперь не вдоль противоположной стены, как предполагалось изначально, а перпендикулярно двери. Земля промерзла, и Этьену приходилось прилагать все силы, чтобы пробиться на глубину.
Почувствовав на себе луч света, пробившийся через открытую дверь, он поднял голову и заговорил: «А она…» — но, увидев Изабель, тут же умолк и распрямил плечи.
— Что тебе здесь понадобилось?
— Где Мари?
— И не стыдно тебе, la Rousse? Я бы на твоем месте на коленях просил у Бога прощения.
— Ты почему работаешь в праздник?
— Твоя дочь убежала, — прогремел Этьен. — Маленький Жан ищет ее в лесу. Я думал, это он вернулся с хорошими новостями. А ты? Неужели тебе, la Rouss: безразлична твоя грешная дочь? А я-то думал, ты тоже с ищешь.
