Стефани Лоуренс - Куда ведет сердце
– О чем размышляешь? – спросил Стоукс. – Можем мы вычеркнуть людей, которые служат в полиции, и тех, кого нельзя назвать джентльменами?
– Думаю, можно с уверенностью заключить, что Алерт – джентльмен. И учитывая, что Алерт встречался с Гримсби и Смайтом, скорее всего именно он положил ордер в футляр для холборнского участка.
– Ты прав. И его переговоры со Смайтом – самый большой риск, на который ему пришлось пойти. И он на него пошел. Без малейших колебаний. Он активно участвует в деле. И это нужно учитывать прежде всего.
– Заметь, в случае с Пенелопой он действовал быстро и ловко. Его поступок – месть человека уверенного, не впавшего в панику, не боящегося разоблачения. Он точно знает, что делает. И наверняка не дал себе труда поручить кому-то положить ордер в футляр. Зачем усложнять положение?
– Тем более что этот человек мог запомнить и назвать его имя!
– Совершенно верно, – решительно кивнул Барнаби. – Вычеркиваем из списка Дженкинса всех, кого нельзя назвать джентльменами. Сколько всего осталось?
– Кроме нашего друга Камерона, остались Джури, Партридж, Уоллис, Эндрюс, Пассел, Уортингтон и Фенуик. Есть еще несколько человек, помощников комиссаров, чьих имен я не помню, но могу найти.
– Превосходно.
Барнаби снова взглянул на список.
– Теперь нужно выяснить, каково финансовое положение этих джентльменов.
Стоукс на миг поднял глаза:
– Этим придется заняться тебе. Я могу справиться у ростовщиков, но если это игорные долги…
– Хорошо, – согласился Барнаби, – я обо всем позабочусь. Уж я точно знаю, что и у кого спрашивать.
– Вот и прекрасно. – Стоукс вручил ему копию списка и поднялся. – Иди и наводи справки. Я сделаю то же самое. Время работает против нас: необходимо как можно скорее найти мальчишек.
Этим вечером Пенелопе пришлось присутствовать еще на одном ужине, еще более формальном, чем у леди Форсайт. Леди Карлингфорд была хозяйкой политического салона, и в числе ее гостей были спонсоры, шедро помогавшие приюту. Поэтому присутствие Пенелопы было жизненно необходимым.
Пенелопа отошла от матери, беседовавшей с лордом Барфордом, и рядом немедленно возник Барнаби. Удивленная и довольная, она подала ему руку, которую он немедленно положил себе на сгиб руки, улыбнулся лорду Барфорду и спросил, как поживают его гунтеры: его милость был заядлым охотником.
На прощание лорд Барфорд заверил, что приют будет пользоваться его постоянной поддержкой.
– Не забудьте передать привет брату, дорогая. Лучшую гончую, которая у меня когда-либо была, я получил от него.
Пенелопа, улыбнувшись в ответ, позволила Барнаби увести ее.
– Не ожидала увидеть тебя здесь.
Нежность в его глазах согрела ее.
– Мой отец уехал из города. Я часто заменяю его на подобных собраниях, особенно когда они имеют отношение к полиции.
– А разве твой старший брат не интересуется политикой? – спросила Пенелопа.
– Только чистой политикой, не связанной с делами полиции. Но так или иначе, оба они, с женами и детьми, а также сестра с мужем уже в Котелстоне.
Несколько минут они беседовали с миссис Уорли, а когда отошли, Пенелопа задумчиво спросила:
– Но твоя мать, наверное, ждет и тебя? Ты скоро покинешь город?
Барнаби приветливо кивнул леди Уишдейл.
– Это зависит…
– От нашего расследования?
– Отчасти. И… – Он поколебался. – И от того, когда уезжаешь ты.
Их взгляды скрестились. Но Пенелопа была вынуждена тут же отвести глаза: в комнату вплыла леди Паркдейл.
– Мои дорогие! – воскликнула она. – Как приятно видеть вас!
Несмотря на пылкую любовь к сплетням, леди Паркдейл была одним из основных спонсоров приюта, и Пенелопе приходилось терпеть ее драматические восклицания и надменные взгляды.
– По крайней мере она женщина не злая, – пробормотал Барнаби, когда они, расставшись с эксцентричной леди, отправились дальше.
Пенелопа согласно кивнула.
Некоторое время они бродили по комнате, и Барнаби был вынужден отвечать на вопросы о состоянии дел в полиции. Он знал здесь всех – и дам, и джентльменов. И сегодняшний ужин, хоть и маскировался под светское собрание, все же имел достаточно серьезную цель. Но Барнаби это нравилось больше, чем обычные развлечения. Переходя вместе с Пенелопой от одной группы к другой, он все больше убеждался, что они и в этом едины. Оба умели держать себя в самых высоких кругах. Оба наслаждались словесными поединками больше, чем было принято в свете.
Он выбрал момент, чтобы рассказать ей о решении Стоукса просить дополнительные полицейские наряды для патрулирования Мейфэр.
– К сожалению, на это у Стоукса надежд мало. Кроме того, невозможно за столь короткое время разузнать финансовое положение джентльменов, находящихся в списке.
– Но есть такой человек, к которому всегда обращаются Кинстеры и мой брат, когда необходимо провести финансовое расследование, – возразила Пенелопа.
– Монтегю. Я виделся с ним сегодня днем. Он согласился узнать все, что сумеет, насчет тех, чьи имена значатся в списке, но пока мы не сузим круг подозреваемых, у него нет возможности провести более тщательную проверку.
– Вот как? – задумчиво обронила Пенелопа. Барнаби перечислил имена из списка, но она покачала головой:
– Должна признать, что ни с кем из них не знакома. Но если они привыкли посещать игорные дома, значит, наши дороги вряд ли пересекутся.
Он представил Пенелопу в игорном доме и ничего больше не сказал.
Дворецкий объявил, что ужин подан. Барнаби благодарно улыбнулся хозяйке, обнаружив, что она усадила его и Пенелопу рядом. Весь ужин они обменивались колкостями и затеяли нешуточную перепалку, ухитряясь одновременно развлекать своих соседей. В какой-то момент Барнаби поймал взгляд леди Калвертон. Та подняла бокал в безмолвном тосте.
В ответ Барнаби наклонил голову, после чего тоже поднял бокал и украдкой взглянул на Пенелопу. Интересно, заметила ли она?
Слишком скоро леди поднялись и оставили джентльменов пробовать портвейн и обсуждать билли, не получившие одобрения в парламенте во время осенней сессии, и возможные политические события будущего года.
Прежде чем Пенелопа успела объяснить, что это ошибка и Барнаби приехал сюда вместо отца, ее милость продолжала:
– Я старая подруга Далей, его матери, и должна сказать, что мальчик… впрочем, он уже давно стал мужчиной, доводил ее до исступления решительными отказами знакомиться с незамужними девушками, не говоря уж о том, чтобы поискать себе жену. Да что там говорить, он избегает их как чумы! Если верить Далей, он возвел в искусство приемы уклонения от встреч, даже случайных, с теми незамужними особами, которые могли бы расставить на него сети. И даже если, как сегодня, появляется в качестве заместителя Котелстона, все равно наотрез отказывается играть по правилам.
