Карен Робардс - Грешное желание
А поскольку это была Джесси, нежная, сладкая Джесси, он благородно воздержался. В самом деле, он уже проявил к ней столько сдержанности и выдержки, как еще никогда, ни к одной женщине, что боялся взорваться.
Но поскольку она принадлежит ему и стесняется его, он будет не спеша приручать ее. Ее первый раз был распален виски, злостью и долго сдерживаемой похотью. Ее второй будет воплощением восторженных девичьих грез. Он намеревался направить весь свой значительный опыт на достижение этого.
Однако в данный момент она неистово краснела, отведя свои глаза, и это весьма походило на стыдливую агонию. Он знал, что если бы не держал ее руки, она бы прикрылась ими.
– Не стесняйся, Джесс, – ласково проговорил он. Когда она по-прежнему отказалась встретиться с ним взглядом, он отпустил одну руку и взял ее за подбородок. Ее глаза, поднявшиеся к его глазам, были огромными, а в их ореховых глубинах светилось сочетание вновь разбуженной страсти и, как он боялся, страха. Мысленно дав себе хорошего пинка, он проклинал себя за то, что причинил ей боль.
– У меня не получается, – прошептала она, голосом, как и видом, выдавая свою нервозность. Клайв нежно улыбнулся ей. Какое же она все-таки еще дитя! Каким наслаждением для него будет делать из нее настоящую женщину.
– Ты прекрасна, Джесси.
– Благодарю.
Она говорила как благовоспитанная школьница и выглядела так же, если не считать наполняющей рот слюной наготы и алого румянца, пылающего на щеках.
– Никогда в жизни не видел ничего великолепнее, чем твои груди.
– Стюарт!
Это «Стюарт» начинало действовать ему на нервы. Всеми фибрами души ему хотелось услышать, как она называет его Клайвом. Но, разумеется, это невозможно, и он мысленно отмахнулся от этой идеи как от назойливого комара.
– Я хочу поцеловать их.
– Стюарт!
Она явно была шокирована. Ее широко открытые глаза смотрели на него потрясение Улыбка тронула уголки рта Клайва, а ладонь соскользнула с подбородка, чтобы погладить атласную кожу шеи. Пальцы покалывало от желания обхватить ее грудь, но он знал, что не должен спешить. Джесси требуется медленное, нежное обольщение.
– Я хочу поцеловать каждый дюйм твоей кожи. Начиная с губ и спускаясь ниже. Ты не возражаешь?
– Нет! Да! Я не знаю! Ох, Стюарт, пожалуйста…
Какую просьбу она намеревалась высказать, он так и не узнал, потому что наклонил голову, чтобы вкусить ее приоткрытых губ. Только вкусить, не больше.
– Что – пожалуйста? – спросил он мгновение спустя, когда поднял голову. Ее глаза казались ошеломленными, и она недоуменно заморгала. Добрый фут разделял их тела, и только его ладонь у нее на шее связывала их. Но этот поцелуй оставил ее ошеломленной. Это служило хорошим предзнаменованием конечного результата его обольщения.
– Я не знаю. О, Стюарт, я правда люблю тебя, но…
– Если бы я не знал тебя лучше, то подумал бы, что ты немножко трусишь. – Он наклонил голову и поцеловал ее снова, на этот раз чуть дольше, но все равно это была всего лишь проба. – Это так?
– Что? – После этого второю поцелуя ей, похоже, было трудно уследить за разговором. Губы ее дрожали, а взгляд был рассеянным, что доставило ему ужасное удовольствие.
– Не важно. – Он поцеловал ее в третий раз, слегка скользнув языком по поверхности ее нижней губы. К его удовлетворению, она шагнула ближе без побуждения с его стороны. Ее груди прижались к его грудным мышцам, а руки обвились вокруг шеи.
– Я люблю тебя, Джесси, – ласково пробормотал он, углубляя поцелуй. Все имеющиеся у него мужские инстинкты теперь полностью пробудились и возбудились, требуя, чтобы он взял то, что принадлежит ему, без дальнейших хлопот. Но он продолжал сдерживать себя. Каких бы ошибок он в своей жизни ни совершил, каких бы дров ни наломал, но это он сделает как следует.
– О Стюарт! – выдохнула она, теснее прижимаясь к нему. Несмотря на благие намерения, он не смог удержаться, чтобы не обнять ее и не привлечь еще ближе. Каждой клеточкой своего тела он чувствовал ее на себе, ощущал мягкий жар ее груди с затвердевшими кончиками, уютно прильнувшими к мускулам его груди, шелковистые завитки треугольника волос, чуть касающиеся его бедер. Он томился, страдал, изнемогал от желания, но все равно не шел дальше поцелуя.
Джесси сама должна сказать ему, когда будет готова к большему. Он обнимал ее, языком исследуя рот, когда она ахнула и приподнялась на цыпочки, крепче обхватив его за шею.
Клайв чувствовал, как она дрожит в его руках. Мысленно он позволил себе улыбку, но только мысленно, ибо был слишком охвачен страстью, чтобы хотя бы попытаться улыбнуться, даже если б его рот и не был так основательно занят поцелуем. Затем одна рука скользнула вниз по спине, чтобы погладить мягкую округлость ягодицы.
Ее кожа была гладкой как шелк, округлый изгиб словно создан для его ладони. Клайв не устоял перед искушением и сжал плоть. Она вскрикнула ему в рот.
Несмотря на все его благие намерения, это было больше, чем он мог вынести. К собственному изумлению, его руки начали дрожать. Он не дрожал над женщиной с тех пор, как был «зеленым» юнцом.
– Стюарт? – Она ощутила эту дрожь и недоумевала. Клайв воспользовался тем, что она слегка выгнулась, чтобы сделать то, что мечтал сделать, кажется, целую вечность: склонил голову и взял один дерзкий сосок в рот.
Джесси вскрикнула, задрожала. Руки зарылись в его волосы, ухватили его за голову и потянули, но не для того, чтобы оттащить его от себя. Наоборот, она прижала его и еще больше выгнула спину, предлагая ему свою грудь с инстинктивным сладострастием, которое привело его в восторг больше, чем смогла бы самая опытная куртизанка со всем своим умением. Он обвел языком сосок, пососал, смакуя его сладость, и внезапно обнаружил, что оказался за чертой, откуда нет возврата.
Когда он поднял голову, чтобы снова заявить права на ее рот, то обнаружил, что дрожит как школьник, сгорая от дикого желания, болезненно пульсируя, и испугался, что самая его озабоченная и заинтересованная часть может взорваться.
Подхватив Джесси на руки, Клайв опустил ее на ложе из мешков, не прекращая поцелуя. Она льнула к нему и отвечала на поцелуй со всей сладостной страстью, которая, как он с восторгом обнаружил, так легко давалась ей, и ни разу не запротестовала.
Ни когда он опустил ее на спину и встал на колени рядом с ней, ни когда ласкал ее грудь, ни когда гладил живот и нежную кожу бедер, ни когда он скользнул ладонью вверх по внутренней стороне бедра к тому месту, в которое так жаждал войти, и прикоснулся к ней там.
Она не только не запротестовала, но и вскрикнула в восторженном удивлении, выгнувшись под его рукой.
