Колин Фолкнер - Любовь незнакомца
— Да, я знаю, что на женщин, воспитывающих детей без мужа, смотрят косо, но мне все равно. Ведь я поеду в американские колонии, где меня никто не знает. Я сочиню какую-нибудь историю про его отца, и мне поверят!
Сэйти не согласилась.
— Мой прошлый опыт подсказывает, что лучше не рисковать своим добрым именем и не взваливать на плечи такую тяжелую ношу, как ребенок.
— Твой прошлый опыт? — переспросила Мэг. — У тебя был ребенок?
— Нет, слава Богу, до этого дела не дошло! — воскликнула Сэйти. — Но когда я жила в деревне, то встречалась с одним парнем. Он обещал жениться на мне, но обманул. Если бы мой отец узнал о наших отношениях, он бы меня убил! Я сбежала в город, избавилась от своей беды и вскоре попала в дом мамаши Гудвин. Кстати, позже я узнала, что мой парень женился на дочери кузнеца! Вот так-то, Мэг! Так что подумайте хорошенько, прежде чем принимать серьезные решения.
Мэг улыбнулась.
— Не хочу загадывать заранее, Сэйти. Будущее покажет.
— Ну, смотрите сами!
— Сэйти, мне необходимо как можно скорее покинуть Англию. Ты представляешь, на днях я видела графа Ратледжа в театре!
— Какой ужас! — прошептала Сэйти. — А он… он видел вас?
— В том-то и дело, что видел и побежал вдогонку, но нам с Монти удалось уйти от него, сесть в экипаж и уехать! Кинкейд — его племянник, они общаются, и я боюсь, что моя тайна вот-вот раскроется!
— О чем вы так оживленно беседуете, милые дамы? — И Кинкейд, войдя в прачечную, стремительно подошел к Мэг и обнял ее.
— Как ты, дорогая? Не скучала?
Мэг испугалась, что он мог услышать ее последнюю фразу.
— Мы… обсуждаем наши женские проблемы, — немного запинаясь, ответила она. — А как твои дела? Ты уже освободился?
— Да, все удачно. Мы договорились с Монти встретиться в таверне и вместе поужинать. Потом поиграем в карты, повеселимся, ты не возражаешь, дорогая?
— Нет, конечно, — улыбнулась Мэг. — Сэйти, спасибо тебе за приятную беседу, а теперь нам пора домой.
Кинкейд помог Мэг надеть накидку, она опустила на лицо вуаль, и они распростились с хозяйкой прачечной.
— О чем, если не секрет, вы так долго разговаривали? — уже на улице спросил он.
— Секрет, — лукаво ответила Мэг. — У женщин всегда найдется о чем поговорить.
Кинкейд рассмеялся.
— Наверняка вы судачили о мужчинах!
— Это вы только и делаете, что обсуждаете достоинства и недостатки знакомых женщин! Мы с Сэйти делились друг с другом нашими личными тайнами.
— И много их у вас? — Кинкейд с интересом взглянул на Мэг.
— Много! Я жаловалась Сэйти на тебя. Какой ты тяжелый, занудливый человек, и как мне тяжко жить с тобой! — засмеялась Мэг.
— А без меня тебе было бы легче?
Мэг остановилась. Ей показалось, что за шутливым вопросом Кинкейда скрывается нечто большее.
Граф Ратледж осторожно спускался по скользким ступеням каменной лестницы, ведущей в подвал замка. В руках он держал свечу, пламя которой отбрасывало на массивные стены причудливые длинные тени. Сколько поколений прошло по этим ступеням, уже стертым от времени и ног, а некоторые даже встретили на них свою смерть.
Персиваль шел медленно, вдыхая чуть гниловатый запах, исходивший от сыроватых каменных стен. Он хотел отыскать в подвале бутылку старого, дорогого вина, чтобы завтра, вернувшись в Лондон, вручить ее нужному человеку. Конечно, граф Ратледж мог бы приказать слуге, но на сей раз он решил отправиться туда сам. Его не пугал огромный, старый, темный подвал, в котором легко можно было заблудиться и остаться там навсегда. Персиваль хорошо знал свой замок, и в том числе подвал, с запутанными переходами, из которых не так-то просто найти выход.
Огромная крыса прошмыгнула перед его ногами. Граф вздрогнул и поморщился. Буквально на днях он приказал слугам запустить в подвал кошку, но они, как оказалось, так и не выполнили его распоряжения. Он, не торопясь, подошел к запертой узкой металлической двери, несколько раз постучал в нее.
— Ну, как мы сегодня? — вкрадчивым тоном произнес он, прислушиваясь, не раздастся ли оттуда какой-нибудь звук. — Том и Сэм доложили мне, что у вас все в порядке, но вы не желаете ни с кем общаться. Жаль… жаль… Мы бы поболтали.
Из-за двери донесся еле слышный шорох, словно кто-то тихо скребся о железную дверь.
Граф ухмыльнулся.
— Хочется верить, что вы обрадуетесь, узнав о моем отъезде в Лондон только завтра, — злорадно прошипел он, вновь вслушиваясь в тишину. За дверью — ни шороха, ни звука.
— Как, вас не радует мое известие? — не мог остановиться Персиваль. — Странно…
В подвале темно, холодно и сыро, но графу Ратледжу было жарко и душно. — Рваные мысли мелькали с бешеной скоростью, а перед глазами сменяли друг друга различные картины из его прошлого. Маргарет, обворожительная Маргарет. О ней он мечтал, когда она была женой брата.
Граф Ратледж резко остановился и закрыл глаза, боясь спугнуть прекрасное видение. На его уродливом лице появилась блуждающая улыбка садиста.
— Маргарет, прелестная Маргарет, — прошептал Персиваль. — Теперь-то я знаю, как поступить с тобой, когда ты окажешься у меня в руках. Мы проведем с тобой какое-то время вместе, а потом… Дрянь, маленькая лживая дрянь… Теперь за тебя некому заступиться. Мужа своего ты убила, а больше у тебя нет никого!
Граф Ратледж вытер свой уродливый рот тыльной стороной ладони и громко захохотал. Затем он метнулся к узкой металлической двери, легонько постучал в нее и торопливо проговорил:
— Вы слышите меня? Ответьте?
В глухой тишине подвала он наконец различил слабое царапанье с той стороны двери.
— Вот и хорошо. Замечательно!
Неожиданно ему в голову пришла странная мысль. А почему, собственно, он не был так изобретателен прежде? Ведь все так просто… Он мог бы сделать это давно…
На губах графа Ратледжа заиграла зловещая ухмылка.
— Я сейчас спущусь за вином, — крикнул он кому-то невидимому, — может быть, я даже возьму две бутылки вина. Одну мы выпьем вместе. Согласны? Ты хочешь этого, моя любовь? — Он не ждал ответа, он знал, его не будет.
Персиваль засмеялся и двинулся дальше по коридору, ведущему в винный подвал. Он знал, что здесь, в этом каменном лабиринте, со множеством коридоров, проходов и переходов, только он, граф Ратледж, властелин. Он — сильный и могущественный — единолично решает людские судьбы. Подарить жизнь или приговорить к мучительной смерти — его право.
22
От волнения Мэг так крепко сжимала тонкие кожаные поводья, что они больно врезались в ее ладони. Лошадь под ней нетерпеливо топталась на месте, громко фыркала и била копытом.
