Ширли Басби - Вечные влюбленные
— Я знаю, что наверху у меня прекрасная кровать, но сегодня, сейчас, чувствую, что здесь мне будет лучше.
Николаc сжался, потом, поколебавшись мгновение, медленно сказал:
— По-моему, это прекрасная мысль. — Он прокашлялся. Вид у него был странно смущенный. — Дело в том, что до того как все это произошло, я собирался поговорить с вами о неких гостях, которые остановятся здесь на несколько дней…
— О гостях? — недоверчиво переспросила она. — Вы помещаете гостей в дом, где живет ваша любовница?
Николаc заерзал на стуле. Он искоса бросил взгляд на слуг, испытывая облегчение от того, что они находились в другой стороне кухни, занятые каждый своим делом. Как и подобает хорошо вышколенной прислуге, они давали возможность Николасу и Тесc побеседовать наедине. Ник тихо сказал:
— Ну, не совсем гости, просто две пожилые старые девы, которым требуется временное убежище.
Тесc уставилась на него.
— Вы, — наконец сказала она, — самый наглый, бесчувственный монстр, которого я когда-либо знала! Вы соблазнили меня и не дали мне никакого выбора, кроме как стать вашей любовницей, сделали почти пленницей. Я только что еле спаслась от верной смерти, а вы хотите выдворить меня из комнаты, чтобы дать приют каким-то девицам?
Николаc вздрогнул от ее тона, но не стал обвинять ее — он и в самом деле бесчувственный монстр, но у него нет другого выбора.
«Нет, — сумрачно думал он, — если хочу сдержать слово перед этими легкомысленными братцами Рокуэллами».
— Я понимаю, это звучит не правдоподобно, — признал он, — но, клянусь, я все потом вам объясню. А между тем… — Он метнул на нее взгляд исподтишка и, решив, что ему нечего терять, откровенно спросил:
— Вы не станете возражать, если мы перенесем ваши вещи из спальни и вы несколько дней проведете в комнате в задней части дома? — Увидев недоуменное выражение на ее лице, он поспешно добавил:
— Понимаю, сейчас не лучшее время, и обещаю, что это ненадолго, до того, как я найду для них более подходящее место.
Тесc с трудом верила ушам. Горло у нее болело, виски разрывались от боли, кружилась голова, она чуть не лишилась жизни, а он хочет привезти в дом гостей? Только в одном он прав — сейчас не лучшее время, она была слишком потрясена, чтобы возражать.
— Как вам угодно, — бесцветным голосом произнесла она. — В конце концов я всего лишь ваша любовница. Это ваш дом, и вы можете распоряжаться им по вашему усмотрению.
Николаc вздохнул. Его терзало чувство вины. Проклятые Рокуэллы!
И Эйвери! И в первую очередь эта Тесc Мандевилл с ее дурацким упрямством! Взяв напряженную руку Долли в свою ладонь, он тихо сказал:
— Дорогая, я самый ужасный негодяй на свете! Нельзя было вас об этом просить, особенно сейчас. — Он плутовато улыбнулся ей. — Это изначально была не лучшая идея. Не беспокойтесь, я придумаю, куда поместить этих дам, а вы должны сосредоточиться на лечении, вот что по-настоящему имеет значение. И разумеется, вы можете спать здесь, если вам хочется. Поскольку я несколько ночей не смогу оставаться с вами, вы скорее всего будете чувствовать себя в большей безопасности с Дженни и другими слугами под рукой.
Тесc раздраженно смотрела на него: слишком кротко и здраво он рассуждал.
— Привозите сюда ваших старых дев, — сердито сказала она, жалея о своей бесхребетности, когда дело касалось Ника.
Она многое бы отдала, чтобы не считать его таким привлекательным! Да, он монстр, но она не может устоять перед ним — даже когда он оскорбляет ее. — В любом случае несколько дней я не буду пользоваться своими комнатами, — сухо добавила она.
Николаc проницательно поглядел на нее:
— Вы уверены? Меня прежде всего заботит ваш комфорт. — С печальным выражением на красивом лице Ник сказал:
— Я и в самом деле не хочу расстраивать вас, хотя вы можете так подумать.
Мне не следовало затрагивать эту тему, особенно сейчас.
— Тогда почему вы так сделали? — пробормотала Тесc, чувствуя, что ее и на самом деле жестоко обманули.
— Может, глупость? Или полное невежество? — предположил Ник.
В глубине его черных глаз мерцал огонек, который и задобрил ее.
Несмотря на боль, Тесc улыбнулась.
— Я чувствую точно так же!
С умилением глядя на ее сладостный улыбающийся рот. Ник вдруг подумал, что с радостью будет чернить себя, вести себя как дурак, делать все что угодно, лишь бы она была счастлива и благополучна. «Она также, — признал он, — легко прощает меня». То, что он поднял тему приезда дам Мандевилл сюда, когда она едва избежала смерти, не самый разумный поступок в его жизни. Вернее — самая большая глупость!
Он наклонился к ней, немного хрипло спросил:
— Вы меня прощаете, дорогая?
— Да, хотя вы этого не заслуживаете! — Она заговорила серьезнее. — Ник, я имела в виду то, что сказала, — привозите ваших дам сюда, я не стану возражать.
Он испытующе посмотрел на нее. И видимо, то, что он прочитал на ее лице, подбодрило его.
— Очень хорошо, — медленно кивнул он. — Привезу.
Поднимаясь, Ник сказал:
— Я уезжаю, но прежде дам несколько распоряжений слугам насчет сегодняшнего прибытия гостей. Не знаю, во сколько я вернусь с ними — скорее всего это будет очень поздно. Потом я поговорю с вами. — Он замялся. Он чуть не потерял ее. От этой мысли ему стало не по себе. Ему не хотелось оставлять ее, но это было необходимо, и Ник, нагнувшись, поцеловал ее. — Больше не допускайте, чтобы с вами случилось что-нибудь подобное! — воскликнул он. — А я клянусь, что разыщу и убью негодяя, который осмелился поднять на вас руку.
Тесc затуманенными глазами проследила, как он вышел из кухни туда, где работали Том и остальные. Он тихо отдал несколько распоряжений, а потом, бросив долгий прощальный взгляд на Тесc, от которого она растаяла, удалился. Ее вновь охватило смятение, а теплое ощущение от его нежности и покровительства, словно окутывавшее ее, когда он был рядом, ушло вместе с ним…
Тесc сглотнула и тихонько застонала от боли в горле. Рядом мгновенно оказалась Сара и, вынудив ее выпить еще немного теплого молока, приободрила:
— Ну а теперь, мисс, вам надо отдохнуть! Хозяин обо всем позаботился, вам не стоит забивать свою хорошенькую головку разными вещами.
Слишком измученная сегодняшними событиями, чтобы сопротивляться, Тесc слабо откинулась на подушки. Она не хотела думать о том, чего избежала, не хотела размышлять, кто хотел убить ее и почему. Горло невыносимо саднило, а удары в голове нарастали в диком темпе. Она закрыла глаза, тщетно пытаясь спастись от боли.
Шли минуты, и тепло камина, успокаивающие дружелюбные голоса, бренди, добавленное в молоко, сделали свое дело. «Утром, — сонно подумала она, — утром все покажется сном…»
