Мэгги Осборн - Не бойся любви
— Когда я ее люблю, то чувствую вину перед мамой.
Одной фразой Грасиела снова направила его на опасный путь. Он похлопал девочку по плечу, чтобы смягчить смысл своих слов.
— Детка, ты же знаешь, что Дженни не убивала твою маму. Мама объяснила тебе это, и Дженни объяснила, и я тоже. Перестань обвинять Дженни. Это несправедливо. — О Господи, он довел ее до слез. — Ну послушай, это очень хорошо, что ты любишь Дженни. — Тай снял с шеи платок и вручил его Грасиеле. — Вытри глаза. И нос. Хорошо, что ты любишь Дженни, потому что… — Мысли Тая прыгали, словно плевок на раскаленной сковородке, — так усердно он искал подходящий резон. — Потому что она теперь принадлежит тебе.
— Что? — Грасиела прижала шейный платок Тая к мокрым глазам.
Ну что ж, начал эту игру — действуй дальше. Тай перевел дух.
— Неподалеку от ранчо, на котором живет твой папа, есть большой город, он называется Сан-Франциско. В этом городе много китайцев.
— А кто такие китайцы?
— Это люди, которые приехали из Китая. Из-за моря. Это не важно. Так вот, китайцы верят, что если ты спас кому-то жизнь, то навсегда принимаешь на себя ответственность за этого человека, вроде бы как он становится твоим. — Тай сомневался, что у китайцев и в самом деле есть такое поверье, но где-то он это слышал. — Самое важное, что ты любишь Дженни. Это правильно. Так гораздо лучше, поскольку она теперь принадлежит тебе…
Грасиела спрятала лицо в его платок, и Тай почти слышал, как она думает. Наконец она опустила платок, лицо у нее было хмурое.
— А я принадлежу тебе и Дженни? Ведь вы спасли меня от моих кузенов со змеями.
Это уже была задачка посложнее, и Тай пожалел, что затеял такой разговор.
— Думаю, что да, — не без труда выговорил он, мысленно соединив их всех троих неразрывной цепью; над этим придется еще поломать голову в дальнейшем.
Поезд остановился, чтобы принять пассажиров. Тай купил миску горячего тушеного мяса на ужин, свежего хлеба и наполнил фляжки. Когда поезд тронулся, Грасиела намочила лоскут от своей разорванной ночной рубашки и осторожно вытерла пот у Дженни со лба. Дженни на мгновение очнулась, пробормотала что-то и снова уснула. Тай наблюдал, как девочка поправляет шаль у Дженни на плечах, и думал, что Дженни была права, а он ошибался. Шестилетний ребенок может куда больше, чем он, Тай, предполагал.
Грасиела подняла его руку и устроилась под ней, положив голову Таю на грудь.
— Расскажи мне какую-нибудь историю.
Брови у Тая взлетели к полям шляпы, он смущенно откашлялся.
— Я не знаю никаких историй.
— Расскажи, как ты и мой папа были маленькими мальчиками.
— Ты не захочешь слушать.
Однако он начал рассказывать, сначала неохотно и медленно, подыскивая нужные слова, потом увлекся, повествуя о том, как они с Робертом попытались украсть призового быка дона Антонио Барранкаса и как в результате этого предприятия бык боднул Тая.
— Прямо в зад, — со смехом сообщил Тай. — Я целую неделю не мог сидеть.
Потом он поведал о том, что их мама всегда пекла лишний вишневый пирог, так как знала — мальчишки непременно утащат один. Далее последовал рассказ об их с братом попытке улизнуть через окно из дома, чтобы спать на сеновале. Отец поймал их и здорово выпорол. Он мог бы говорить до полуночи, вспоминая себя и Роберта, но тут заметил, что Грасиела уснула.
Стараясь не разбудить ее, он покуривал сигару и глядел в окно: поезд шел по ночной пустыне. Грасиела — не его дочь, а Дженни — не его женщина. Но ему хорошо было смотреть вот так на них спящих, словно бы они и есть его семья. Он бы руки-ноги поотрывал тому, кто посягнул бы на них.
Впервые в жизни Тай, кажется, начал понимать, почему мужчина отягощает себя семьей.
Дженни с трудом села, моргая от утреннего солнечного света. На скамейке напротив Грасиела еще спала, положив голову Таю на колени, но Тай бодрствовал.
— Доброе утро, — сказала Дженни, поправляя шаль, чтобы прикрыть испачканную кровью блузку. — Ты хоть немного поспал?
— Подремал немного. Как ты себя чувствуешь?
— Вроде бы получше, но этот треклятый поезд ужасно бросает из стороны в сторону. Можно мне немного воды?
Их пальцы встретились, когда Тай передавал Дженни фляжку, и Дженни хмуро поглядела на ковбоя. Потом она намочила лоскут все от той же Грасиелиной рубашки и обтерла лицо и руки.
За окном тянулись выжженные солнцем пески и солончаки пустыни, кое-где бродили маленькие тощие коровенки. «Любопытно, что они там находят пригодного в пищу?» — подумалось Дженни.
Она провела языком по зубам, напилась воды из фляжки и завинтила крышку.
— Пустынные места почти проехали. Скоро увидим фермы и ранчо.
Наклонившись к окну, Дженни осмотрела далекий горизонт, высокие кактусы и низкие коричневатые холмы, четко рисующиеся на фоне неба. Немало грузов пришлось ей перевезти по дороге из Эль-Пасо в Чиуауа, так что она легко узнала местность.
— Нам бы надо где-то приютиться на несколько дней, — сказал Тай, глядя, как она пальцами приглаживает волосы. — Надо дать тебе возможность поправиться и набраться сил.
Сунув руку под шаль, Дженни осторожно, кончиками пальцев ощупала повязку, наложенную совместными усилиями Тая и Грасиелы. Она пока не могла разобрать, болит у нее так же, как вчера, или меньше. Боль было трудно вспоминать, трудно определить ее степень.
— Кузены, ясное дело, намерены найти трупы, которые мы оставили за собой, — заметила она, поудобнее пристраиваясь к жесткой спинке скамейки. — Луис по крайней мере. И он будет выслеживать нас.
— Чиуауа — достаточно большой город, чтобы мы прожили там целый месяц, никем не обнаруженные.
Это было верно. Основанный двести лет назад город представлял собой оазис, полный роз и окруженный апельсиновыми рощами. Давно миновали времена нищих хижин рудокопов и узких улочек колониальной поры. Нынче город гордился широкими чистыми улицами и водопроводом протяженностью в три мили. Между Чиуауа и Техасом процветала взаимовыгодная торговля, и это способствовало росту и увеличению влияния города. По сравнению с ним Дуранго был не более чем полустанок.
— Кузены будут преследовать нас вплоть до Рио-Гранде, верно? — произнесла Дженни, закрывая глаза.
— На мой взгляд, худшее позади. Когда ты сможешь двинуться дальше — я имею в виду в нормальных условиях, то есть удобно, — мы сядем в поезд до Эль-Пасо, а там переберемся на линию Южной Тихоокеанской дороги. Доедем по ней до Сан-Франциско, там наймем повозку и лошадей и через два дня будем пить кофе на кухне у моей матушки. — Тай сделал паузу и добавил: — Тебе незачем проделывать весь этот путь, Дженни. Мы можем попрощаться в Эль-Пасо.
