Джейн Фэйзер - Колдунья
— Да нет же, глупышка, конечно, нет. — Улыбаясь, он погрузил пальцы в переливающийся каскад волос, обрамлявших ее лицо. — Я прекрасно знаю свои недостатки: пожилые баронеты в стесненных обстоятельствах не очень-то котируются на брачном рынке.
— Ты вовсе не пожилой! — Хлоя даже засмеялась, услышав такую нелепость. Осмелев от того, что он сразу не прервал обсуждение этого вопроса, она продолжила:
— Но если ты не женишься на богатой вдове, то почему мы не можем заплатить за ремонт дома моими деньгами в счет расходов за мой выход в свет? Я же должна где-то жить, пока буду искать подходящего мужа.
— Очень хорошо, — ответил Хьюго.
— Что? — Хлоя отпрянула и удивленно заморгала. — Ты только что сказал, что мы можем поехать в Лондон?
— Пожалуй, это правильная интерпретация, — сдержанно согласился он.
— Но почему? Когда ты передумал?
— А почему это должно тебя интересовать? — дразнил он ее. — Разве недостаточно того, что я сказал «да»?
— Да нет… Но до нынешней минуты ты даже мысли такой не допускал. Я думала, что понадобятся недели, чтобы ты смягчился.
— Смягчился! — Он потянул ее на себя, и она оказалась на нем. — Ах ты, бессовестная маленькая лиса!
Ее кожа была, как бархат, тело удивительно точно вписывалось в изгибы его тела, когда он раздвинул ее ноги и вошел в нее, медленно поведя бедрами.
Ее глаза расширились, когда она испытала совершенно иные ощущения в этом новом для нее положении.
— Я не знала, что можно это сделать таким способом.
— Есть очень много способов, дорогая, — сказал он, гладя ее спину.
— И мы попробуем все, — заявила она с улыбкой; в этот момент она напоминала довольную кошку, и он расхохотался.
Он никогда не занимался любовью с партнершей, которая была столь восхитительно раскованна, которая стремилась к новым ощущениям с такой неиссякаемой страстью. А более всего ему нравилось, что она говорила, чего ей хочется, требуя при этом, чтобы и он сказал, как доставить ему наслаждение. Она описывала, что чувствует при его близости, и это еще больше объединяло их, доставляя такую радость, какой никогда ранее не испытывал Хьюго. Пока они были вместе, его мучительное прошлое как бы отступало.
— А если я сделаю вот так? — спросила она, опускаясь и слегка вращая бедрами, прикусив при этом губку и сведя брови. — Тебе нравится?
— Замечательно, — ответил он, улыбаясь, столь же завороженный выражением ее лица, как и движениями ее тела.
— А так? — Она откинулась назад, выгнув спину, потом ахнула: — О… пожалуй, так еще рано.
— Все, что захочешь и когда захочешь, девочка моя, — сказал он, поддерживая ее бедра. — Палочка дирижера сегодня в твоих руках.
— Но тебе тоже должно быть хорошо, — возразила она серьезно. — Ведь ты всегда думаешь обо мне.
Он снова улыбнулся и протянул руку к ее прекрасной груди; небольшая крепкая грудка легла ему в ладонь.
— Ты просто сгусток любви, маленькая Хлоя.
…Спустя полчаса Хлоя вновь собралась с мыслями и вернулась к теме, которая очень волновала ее.
— Как мы доберемся до Лондона? Это ведь ужасно далеко.
— Двести миль, — согласился он. — Мы наймем дилижанс.
— И будем менять лошадей в дороге, — сказала она со знанием дела. — Мисс Анстей собиралась так поступить.
— Да, и это напомнило мне о том, что мы должны найти тебе дуэнью, — сказал он, поднявшись повыше и облокотившись о подушки. — Ты не можешь жить в Лондоне в доме холостяка одна — общество будет шокировано.
— Но ты мой опекун.
— И, тем не менее, тебе нужна женщина, компаньонка, которая бы сопровождала тебя на балы, помогала принимать посетителей и ходила с тобой к модисткам.
— Я уже думала о том, чтобы попросить мисс Анстей стать моей компаньонкой, если я буду жить отдельно, — сказала она задумчиво, обводя кончиком пальца изображение свернувшейся змеи у него на груди. — Эта мысль появилась у меня, когда ты был так жесток со мной и я ни за что не хотела оставаться здесь.
Он взял ее за запястье, стараясь не показать, что ему неприятно, когда она касается знака Эдема.
— Я был так ужасен, что довел тебя до этого?
— Да, но, к счастью, это продолжалось недолго. Я напишу мисс Анстей?
— Нет, она не подойдет, — сказал он. — Тебе нужна дуэнья с определенным весом в обществе.
— Но кто же тогда?
— Предоставь это мне. — Он вскочил с постели и потянулся. — Какой неприличный способ коротать время.
— Это замечательный способ, — возразила Хлоя. — И дождь льет по-прежнему. Чем же еще заниматься в такую погоду?
Хьюго насмешливо посмотрел на нее.
— Можно сделать массу полезных вещей и в дождливый день, девочка.
Она повела плечами.
— Но уверена, что не таких приятных.
— Да, должен признать, что тут ты права, — сказал он, натягивая рубашку.
— И когда же мы отправимся? — Хлоя не торопилась покинуть его постель, зарываясь поглубже в покрывало.
— Как только я переговорю в банке с Чильдом, найму дилижанс и улажу все здесь. Возможно, через неделю.
— Так скоро! — От ее расслабленной позы не осталось и следа. — Но Беатриче не успеет еще выходить котят.
— Нет! — сказал Хьюго, натягивая бриджи. — Нет, нет и нет! — Он подошел к постели. — Я повторяю, Хлоя: «Нет». Я смирился с Данте, но ни за что не отправлюсь в Лондон с кошкой, шестью котятами, одноногим попугаем и совой.
— Разумеется, мы не возьмем Платона, — сразу согласилась она, как будто сама мысль об этом была нелепой. — Его место здесь, к тому же его крыло почти срослось.
— У меня гора с плеч, — сухо ответил он. — И тем не менее мы не возьмем с собой весь зверинец.
— Я полагаю, ты будешь рад Беатриче и ее выводку, если в твоем лондонском доме столько же мышей, сколько здесь.
— Нет, нет и нет! Мне еще раз повторить?
Хлоя смотрела мимо него, с необъяснимым интересом разглядывая залитое дождем окно.
Спустя семь дней два изумленных форейтора с любопытством наблюдали, как один из пассажиров деловито ставил корзину с мяукавшими котятами и птичью клетку в карету. Обитатель птичьей клетки своими обычными сочными выражениями сказал все, что он думает по поводу изменившихся обстоятельств его жизни, а потом довольно защебетал. Пестрая кошка прыгнула в дилижанс вслед за котятами и свернулась клубочком на сиденье у окна. Огромная дворняга, возбужденно лая, носилась вокруг дилижанса, распушив лохматый хвост.
Хьюго проследил за тем, как привязали к дилижансу Петрарку. Он до сих пор не мог понять, когда сдался. У его подопечной был на редкость упрямый характер, и она просто игнорировала все его возражения. В эту неделю она вела себя так, как будто он и не пытался ей что-либо запрещать, и постепенно он сам стал в это верить.
