Сьюзен Кэррол - Куртизанка
Измотанная событиями прошлой ночи, Габриэль так и не уснула по возвращении домой. Она чувствовала себя слишком утомленной утром, чтобы наряжаться в корсет и бесконечные нижние юбки — непременные атрибут любого из ее изысканных и дорогих нарядов.
И теперь она мало, чем напоминала знаменитую куртизанку, о которой сплетничал весь город, женщину, способную выполнить обещание, данное Темной Королеве предать Реми, соблазнить его отступиться от своего долга.
Кольцо, которое Екатерина вынудила ее принять, было убрано с глаз и заперто в шкатулке. Габриэль долги лежала с открытыми глазами, пытаясь придумать, как ей избавиться от этой дьявольской сделки и все же спасти Реми. Не так-то легко обмануть Темную Королеву, и Габриэль молча проклинала Реми, который загнал их обоих в западню.
И все же ей необходимо было увидеться с ним, хотя бы только для того, чтобы выяснить, к чему привела его вчерашняя встреча с Наваррой. Она нетерпеливо переждала, пока телега с зерном, которую тянул мускулистый мул, не освободит улицу. Перебежав на другую сторону, она поспешила к жилищу Реми, с тревогой ощущая, как ее сердце колотится все сильнее.
«Кого я пытаюсь обмануть?» — задавала она себе вопрос.
Габриэль ощутила необъяснимую нервозность. Удар в дверь получился очень робким. Сжав крепче кулак, она постучала сильнее. Никто не ответил. Девушка нахмурилась. Ученик из мастерской предупредил ее, что Волк вышел, но кузнец не сомневался, что господин Равей дома. Габриэль снова начала стучать, затем взялась за ручку. К ее удивлению и испугу, дверь легко отворилась.
Реми настолько потерял голову, что даже не удосужился запереть дверь? Даже если он не думал об угрозе со стороны Темной Королевы, он должен понимать, что это все-таки Париж, а не какая-то обычная деревушка в Наварре. Город кишел грабителями, карманниками и головорезами.
Габриэль осторожно заглянула внутрь.
— Реми?
Комната была погружена во мрак, и Габриэль потребовалось несколько секунд, прежде чем что-нибудь различить. Впрочем, в скудно меблированной комнате и рассматривать-то было особенного нечего. Кто-то лежал, вытянувшись во весь рост, на кровати под тонким одеялом. Она разглядела волосы цвета темного золота, разметавшиеся по подушке.
Реми все еще в постели в столь поздний час? Это было так непохоже на него, что сердце Габриэль сжалось от нехорошего предчувствия. Она на цыпочках подкралась к кровати.
— Реми? Как вы…
Габриэль прервал жуткий гортанный крик Реми, заставивший ее испуганно отпрянуть. Капитан скорчился на матраце, отбросив одеяло, которое сползло на ноги, выставляя контуры его груди. Кожа блестела от холодного пота. С глухим стоном он метался по подушке, как если ли бы его колотило в лихорадке.
Страх обуял Габриэль. Что, если Екатерина уже нарушила свое слово, нашла способ добраться до Реми и применила один из своих смертельных ядов? Девушка и в отчаянии опустилась на колени у кровати, чтобы прощупать пульс Реми. Она удержала руку Николя всего несколько секунд, прежде чем он вырвался, но и этого хватило, чтобы удостовериться, что у него пульс здорового человека, разве только ускоренный от какого-то волнения.
— Шпагу… — Он застонал и стал бормотать что-то несвязное. — Проклятье! Дайте мне… шпагу. Нужно бороться… Нужно спасти.
Его трясло, и он судорожно всхлипывал. У Габриэль защемило сердце: не лихорадка держала Реми в своих руках — его мучил кошмар.
— Реми! Проснитесь.
Взревев, как раненый зверь, капитан открыл глаза. Он приподнялся и вырвался из рук Габриэль, смахнув с ее головы соломенную шляпу. Не успела она перевести дыхание, как он пригвоздил ее к кровати, навалившись всем своим мускулистым телом. Влажные спутанные пряди полос свисали с его лба, прикрывая глаза, на лице застыла маска дикой ярости. Габриэль застыла от ужаса. Реми зарычал и размахнулся, чтобы обрушить на нее свой кулак.
— Реми, — закричала Габриэль. — Остановитесь! Это же я.
Она съежилась, уклоняясь от удара. Реми удержал кулак буквально в дюйме от ее лица. Заморгав в замешательстве, он поднял глаза и обвел блуждающим взглядом комнату, погруженную во мрак.
— Габриэль? Откуда вы…
— Вам снился кошмар. — Она высвободила руку и дрожащими пальцами убрала с его лба волосы. — Это был только кошмар.
Задыхаясь, он перевел взгляд на нее. Ей когда-то казалось, что она знает все лики Реми. Гордость, непреклонную решимость, суровость, нежность, даже угрюмость и ярость. Но она никогда раньше не видела этого сильного молчаливого мужчину таким подавленным и уязвимым. Габриэль обняла его и притянула его голову к своему плечу. Он уткнулся лицом ей в шею, по-прежнему все так же прерывисто дыша.
— Все в порядке. — Она баюкала Николя, как когда-то свою младшую сестренку Мири, которую часто терзали дурные сны. Габриэль ласково гладила его по затылку и целовала в спутанные волосы. — Все кончено, и я здесь, — бормотала она. — Только крепче держись за меня.
Он так сильно сжимал ее, что Габриэль казалось, у нее треснут все косточки. Но она и сама не отпускала его от себя, пока не почувствовала, что безумное сердце биение Николя начинает замедляться. Девушка провела пальцами вниз по изгибу его позвоночника, погладила горячую кожу, пытаясь ослабить напряжение, которое чувствовала в тугих мускулах его спины. Когда рука опустилась ниже, Габриэль вздрогнула: Реми был совершенно гол.
Пробормотав что-то совсем несвязное, капитан рывком отодвинулся от нее. Вскочив с кровати, он начал шарить по полу, пока не отыскал свои штаны. Габриэль отвела глаза и встала с кровати как можно медленнее. Она имела много любовников и никогда не испытывала ни малейшего желания разглядывать никого из них.
Их тела были слабы и рыхлы по сравнению с крепким телом мужчины, посвятившего всю свою жизнь военной службе. Реми повернулся к ней спиной, и штаны заскользили по мускулистым бедрам и тугому изгибу ягодиц. Габриэль не смогла не посмотреть на него.
В комнате повисла неловкая тишина, и девушка мучительно решала, о чем же заговорить, чтобы разрядить обстановку. Не сидеть же вот так и краснеть, как какая-то дурочка.
— Ради бога, Реми, — решилась она, нервно теребя прядь волос, — вам нет нужды смущаться. Да не волнуйтесь вы так, мне доводилось видеть обнаженных мужчин и раньше.
Она недовольно поморщилась, когда слова уже слетели с губ, сообразив, что не стоило напоминать ему об этом.
— Я знаю, — ответил он. — Поверьте, я вовсе не так и стыдлив. И меня совсем не обеспокоила моя нагота. Дело в том… Дело совсем в другом.
— В чем другом?.. — начала Габриэль и тут же замолчала, поскольку ее осенило, почему он нервничал.
