Кристина Брук - Великолепный любовник
– Разве Вайолет не спускалась к завтраку?
– Нет. Юная мисс весь день не покидает своей комнаты под предлогом головной боли.
Леди Арден пристально посмотрела на Джорджи.
– Вчера между вами будто кошка пробежала. Почему вы вдруг стали так холодны друг к другу?
– Так, повздорили из-за глупости. Не о чем беспокоиться, – сказала Джорджи.
Хотелось бы ей, чтобы это было правдой. Как помириться с Вайолет, не отступаясь от своих слов? Больше чем когда-либо Джорджи верила – сейчас Вайолет была обязана защищать интересы имения Кловерли-Мэнор.
– Пойду навещу ее, – сказала Джорджиана, поднимаясь. – Попробую уговорить спуститься к чаю.
Подолгу таить обиду было не в характере Вайолет, поэтому Джорджи была весьма удивлена отсутствием сестры в течение целого дня. К тому времени, как она поскреблась в дверь спальни младшей сестры, было уже три часа пополудни.
Ответа не последовало, и Джорджи тихо позвала:
– Вайолет?
Тишина. Поддавшись порыву, Джорджи повернула ручку и толкнула дверь.
Спальня была пуста, постель застелена.
На покрывале лежала записка, адресованная ей.
– Что ты здесь делаешь? – спросил Бэкенхем, завидев Лидгейта, входящего в гостиную его номера в Йорк-Отеле в Бате.
Не дожидаясь ответа, Бэкенхем поднял руку и подозвал официанта, раскладывающего приборы для завтрака.
– Будьте добры, накройте и для его светлости.
Лидгейт подождал, пока слуга удалится, и сурово посмотрел на Бэкенхема.
– Не морочь мне голову, Бекс. Ходят слухи, ужасные слухи.
Бэкенхем молча размышлял, выслушать ли всю тираду Лидгейта до конца. Затем указал кузену на кресло:
– Присаживайся, будь любезен.
Сапоги Лидгейта были безбожно запачканы грязью, а волосы растрепаны слишком сильно, чтобы походить на модную прическу.
Бэкенхем поднял брови.
– Полагаю, ты мчался сюда как угорелый, дабы остановить мою женитьбу? Монфор приказал тебе вмешаться?
– Ее здесь нет? – растерялся кузен, озираясь, как будто ожидая увидеть Джорджи, прячущуюся за креслом.
– Нет.
– Ну, это уже кое-что.
Лидгейт бросил шляпу и перчатки на стол и сел. Он кивнул на бокал эля в руке Бэкенхема.
– Плесни и мне немного.
Бэкенхем наполнил бокал кузена элем.
– Премного благодарен, – Лидгейт сделал большой глоток. – Нет, разумеется, я здесь не для того, чтобы помешать твоей женитьбе. Зачем мне это нужно? Я все сказал, решение за тобой.
– Ничто не останавливало тебя от вмешательства в чужие дела раньше, – пробормотал Бэкенхем.
Лидгейт поднял руки ладонями наружу.
– Нет. Я не буду танцевать на твоей свадьбе. Но если ты так решил, не стану тратить время и пытаться тебя отговаривать.
– Я люблю ее, – коротко сказал Бэкенхем.
Обычно он не делился с кузенами такими мыслями, но сейчас ему хотелось рассказать о своих чувствах всем. А Лидгейт не сможет долго держать подобную информацию при себе.
Кузен пристально наблюдал за ним. Улыбка появилась на его лице.
– Ей-богу, – проговорил он тихо, – новость из ряда вон…
Бэкенхем откашлялся и указал ножом в сторону тарелки.
– Бекон весьма неплох.
Лидгейт занялся беконом.
– Так, значит, ты приехал просить у дяди разрешения на брак?
Бэкенхем нахмурился:
– У кого? О, ты имеешь в виду брата мачехи. Я совсем забыл, что он живет здесь. Нет, я и не думал спрашивать чьего-либо позволения.
Вопиющая бестактность со стороны кузена вызвала у Лидгейта удивление. Однако он воздержался от комментариев:
– Что же тогда?
Бэкенхем положил вилку.
– У меня срочное дело к Пирсу. Вопрос нужно решить, прежде чем его тетушка скончается.
Заявление было сделано таким непререкаемым тоном, что Лидгейт удивленно моргнул.
Бэкенхем не мог позволить совершенно неуместному здесь чувству деликатности остановить его план. Ставки были слишком высоки.
Ему нужно заполучить письмо. Необходимость использовать в своих целях ахиллесову пяту Пирса и неминуемую смерть его родственницы комом застряла в горле Бэкенхема. Но сейчас он готов был на все, лишь бы поставить точку в истории с Пирсом. Даже умереть. По сравнению с этим нарушение морального кодекса было пустяком.
Медленно Лидгейт вымолвил:
– Так ты собираешься поставить под угрозу его шансы на наследство, если он не сделает того, что ты от него хочешь?
Он смотрел на Бэкенхема поверх кружки. От спокойного взгляда синих глаз Бэкенхему стало неуютно.
– Нечто в этом роде.
– Тебе известно о нем что-то дискредитирующее, помимо бегства от дуэльных обязательств?
Бэкенхем кратко кивнул.
Склонив голову, длинными пальцами Лидгейт вертел солонку.
– Думаешь нашептать на ушко его умирающей родственнице какую-то ядовитую сплетню?
Упрек был оправдан, но Бэкенхем стойко выдержал презрение Лидгейта. Он мог выдержать любое испытание, лишь бы не потерять Джорджи.
– Пары слов ее поверенному будет более чем достаточно.
– Да, – Лидгейт обтер губы салфеткой и положил ее рядом с тарелкой.
– Что-то не так с едой? – спросил Бэкенхем.
Лидгейт холодно улыбнулся:
– Похоже, у меня пропал аппетит.
– Я должен с ним встретиться. – Бэкенхем нахмурился, пытаясь стряхнуть с себя неодобрение кузена. – До сих пор Пирс меня избегал. Говорят, он часто посещает тетушку, но не может же он проводить там все время.
– Полагаю, нет, – сказал Лидгейт и потянулся за бокалом. – Он держит тебя на расстоянии.
– Я пытался подкупить одного из слуг, но безрезультатно.
Лидгейт встал:
– Боже мой, ты сам-то себя слышишь?
Подавленная агрессия в голосе кузена показала, как низко пал в его глазах Бэкенхем.
Лидгейт с каменным выражением лица смотрел на него.
– Не говори мне, что сам не опускался до такого…
Лидгейт сжал зубы.
– Может, и так. Но сейчас речь не обо мне.
Бэкенхем тоже встал, оперся руками о стол и процедил:
– Да. Во всех наших семейных драмах мне неизменно достается роль благородного болвана, педанта своего рода, жертвующего всем, что он любит, ради чести семьи.
– Никто не заставлял тебя играть эту роль, Бекс. Ты всегда охотно избирал ее сам, поступать иначе тебе не позволяли твои принципы – могучая воля и сердечная доброта, чем немногие в нашей семье могут похвастаться. Вспомни, какие испытания выпали на твою долю. Даже жизнь в доме деда не смогла тебя сломать. Не позволяй этой женщине согнуть тебя.
