Белая роза - Огюст Маке
Такая недоверчивая и неуступчивая Катрин была бы явно не по зубам своим тюремщикам, если бы не одно роковое обстоятельство, из-за которого ее положение становилось весьма уязвимым. Заключалось оно в том, что Катрин очень любила Ричарда, а после его поражения она совсем потеряла голову от любви. У другого человека выпавшие на ее долю сомнения, разочарование, разлука неминуемо задушили бы любовное чувство, но у Катрин эти испытания лишь укрепили ее любовь. Она знала, что Ричард невиновен, понимала, что он предан своему высшему предназначению и гордилась тем, что служит для него источником вдохновения. Она видела, что благородный сын Эдуарда, пренебрегая опасностями, рискуя жизнью, твердо идет к цели и ведет за собой свою подругу, и это стало для нее лучшим доказательством истинности его происхождения. Катрин так сильно любила Ричарда, как супруга и короля, что уже не нуждалась в доказательствах того, что он действительно принц. Она совершенно смирилась с тем, что королева-мать унесла с собой в могилу последнюю надежду на официальное подтверждение ее родства с Ричардом. Катрин и так была в этом уверена. Она просто верила, как верят только апостолы и великомученики.
Капеллан решил воспользоваться изоляцией Катрин от внешнего мира и ее угнетенным состоянием и, не теряя времени, перешел в наступление. Он заявил, что король не может выпустить на свободу неразумную женщину, утверждающую, что она носит титул герцогини Йоркской. По существу, утверждал капеллан, она узурпировала этот титул, и поэтому проявление милости к ней просто невозможно.
На это Катрин ответила, что она и не просит милости, что она вышла замуж за принца из рода Йорков и у алтаря получила от него не только обручальное кольцо, но также имя и честь, которые намерена хранить до последнего вздоха.
На обвинения своего супруга в самозванстве и преступном завладении титулом она ответила, что долг священнослужителя заключается в уважении святости брака, а не в том, чтобы оскорблять жену клеветой на ее мужа. К этому она добавила, что самозванство еще никем не доказано, а победа Генриха и его откровенное везение говорят лишь о том, что он всего-навсего сильнее своего противника. В дальнейшем же, – заключила Катрин, – она готова объяснять мотивы своих действий только такому суду, который она признает соответствующим ее положению.
Капеллан покинул ее в полном замешательстве. Он не ожидал, что девушка будет защищаться, как львица. Но король вновь отправил капеллана к Катрин и велел объявить ей, что напрасно она пытается демонстрировать героизм, что самозванец уже схвачен, и его поведение не свидетельствует о том, что он благодарен жене за ее преданность и отвагу. И вообще, не исключено, что он уже мертв и всеми забыт.
Генрих ожидал, что она содрогнется и проявит слабость. Но Катрин только пожала плечами и с презрительной улыбкой ответила, что если бы Ричард был мертв, то король не стал бы упорствовать, держать взаперти бедную вдову и добиваться от нее никому не нужных заявлений. Преследование жены, – заявила Катрин, – само по себе говорит об участи ее мужа. Поэтому она уверена, что принц жив, здоров и на свободе, и вообще она верит, что удача еще улыбнется ему.
Заявив все это, она отпустила капеллана с миром. Генрих VII понял, что пытается голыми руками взломать железную дверь и что, действуя таким образом, он ничего не добьется. Тогда он взялся за Сюзанну и стал угрожать, что Катрин ждет суд, и ей отрубят голову, если эта упрямица, полагающая, что ее поддержат Шотландия и герцогиня Бургундская, будет и дальше настаивать на том, что она жена истинного герцога Йоркского.
Растерянная, полубезумная Сюзанна рассказала королю все, что знала: о ее договоренности с герцогиней, о том, что герцогиня колеблется, что она поссорилась с Ричардом, и что всем известна их взаимная неприязнь. После этого Сюзанна внезапно отправилась во Фландрию, решив, что назло Маргарите и всему миру она сама спасет Катрин. Генрих с трудом скрывал свою радость. Узнав, что между его врагами возникли раздоры, он начал придумывать политические ходы, которые позволили бы вбить еще один клин между ними.
Надо сказать, что этот монарх отличался большой разборчивостью и предусмотрительностью. Он не любил действовать в манере Александра Македонского, предпочитая не рубить, а распутывать узлы. Даже если быстро распутать узел не получалось, он все равно считал, что это лучше, чем поспешно рубить сплеча. «Нет ничего приятнее сердцу и уму, – говорил Генрих, – чем разорять вражеские гнезда, побеждать врагов одного за другим, а еще лучше – одних врагов руками других». Его предшественник, Глостер, скорее всего, покончил бы с Йорками гораздо быстрее. Он послал бы в Боули хорошего специалиста с хорошим кинжалом, а затем устроил бы там большой пожар, чтобы замести следы. Но такие решительные действия, полагал Генрих, имеют свои недостатки. Свидетельством тому – убийство детей в Лондонском Тауэре. Ведь именно из-за Глостера кинжал убийцы не достиг цели. В результате Ричард Йоркский до сих пор жив, а он, Генрих, вынужден разбираться с последствиями небрежности Глостера.
Рассуждая таким образом, Генрих VII пришел к выводу, что сейчас необходимо действовать особенно неспешно и осторожно. Он начал тщательно изучать характер Катрин, полагая, что это может оказаться полезным. Он стал посещать церковные службы, которые вел приор Боули, и уговаривать приора выдать ему узника. О том, что Ричард попытается самостоятельно сбежать из приорства, не могло быть и речи: вокруг монастыря была выставлена многочисленная и неподкупная стража. И, тем не менее, оставлять все, как есть, было бы весьма неразумно. Поэтому в хитроумной голове монарха непрерывно крутились сотни хитрых и смелых проектов, однако решение проблемы никак не удавалось найти.
Но внезапно фортуна смиловалась над ним. Его посланник привез из Фландрии письмо от герцогини Бургундской. И вот это уже была победа, причем победа полная и окончательная. Теперь интрига исчерпала себя, и ее исход стал абсолютно ясен. Ему не надо больше осторожничать, и если возникнет необходимость, то он покончит со всем быстро и решительно. Отныне речь уже не идет о том, что Йорк противостоит Ланкастеру, что законный король пытается отнять корону у узурпатора, что жертва заговора демонстрирует старые шрамы, зовет в свидетели королеву-мать и очаровывает Англию своими невзгодами, словно в них состоит вся его привлекательность. Теперь все будет не так. Благодаря письму герцогини все роли переменились: Генрих теперь жертва и положительный герой, он защищается от ничтожества, мошенника, пытающегося присвоить то, что ему не принадлежит, от незаконнорожденного
