Древний Рим. Имена удовольствий - Регина Грез
Я опять разревелась и меня начали успокаивать, напоили горькой водой с травами, принесли еще вязанку тряпок и бинтов, словно раненому солдату. А мне даже не было стыдно за свое растрепанное состояние, и что я нахожусь одна среди мужчин. Если я потеряла Гая, вообще не важно, что со мной будет дальше.
А дальше меня перенесли в личную палатку трибуна, и Кастор приставил ко мне своего «летописца», это был славный молоденький паренек со стриженой круглой головой и оттопыренным ушами. Звали его Сергий. Он честно старался меня развлечь, рассказывал всякие армейские байки, и я даже стала натянуто улыбаться в ответ, думая о своем. Так прошел день.
* * *
С самого утра и до полудня у консула Каррона было отличное настроение, когда посыльный из лагеря под Аквином, передал ему пакет донесений. Ничего срочного, ничего нового, все уже известно, ситуация в провинции полностью под контролем римлян. Казилин взят, мятежники разбиты. Тир и горстка его сторонников, которые остались в живых, рассеяны по округе и в самое ближайшее время будут захвачены отрядами легионеров.
Осталось очистить Аквин, кольцо вокруг города уже замкнулось. Еще день или два и можно слать в Рим депешу о полной победе, хотя, конечно, никакого триумфального шествия быть не может, это особая война, о которой даже не стоит упоминать историкам – Цезарь даст специальное распоряжение об этом, так уже бывало.
Когда же Гай Марий начал читать последнее короткое послание, он даже не сразу понял от кого оно, настолько невероятным казалось содержание письма. Совершенно невероятным! Консул перечитал его текст несколько раз и не сдержал возмущенного возгласа. Что это! Наталия поехала за ним и на нее напали! Как могло произойти подобное бесчинство! Почему было недостаточно охраны… почему этой женщине вообще не сиделось дома?!
А потом Гай Марий представил, что могло случиться с его любимой, когда она оказалась в руках этих убийц. О, ему ли не знать, как рабы терзают своих хозяев, вырвав себе свободу! Как бывшие пленники ненавидят римлян! И его милая, нежная невеста была одна среди стаи голодных волков. Гай схватился за голову и застонал, словно раненый зверь…
Потом в который раз перечел письмо – ее спас вольноотпущенник, о ком она говорит… Дакос! Воспоминание о фракийце молнией пронзило мысли консула. Она попалась Дакосу – боги, боги, как вы могли такое допустить!
Странно… что это… она пишет, что собирается вернуться в город, не дождавшись его, Каррона, пишет, что подвела его… Ревность, боль и невообразимая ярость заставили мужчину вскочить на ноги и сбросить все документы со столика для письма, специально установленного в его большой походной палатке.
– Авдий! Готовь лошадей, я выезжаю к Аквину!
Глава 18. Суровый римлянин
Много есть людей, что, полюбив,
Мудрые, дома себе возводят,
Возле их благословенных нив
Дети резвые за стадом бродят.
А другим – жестокая любовь,
Горькие ответы и вопросы,
С желчью смешана, кричит их кровь,
Слух их жалят злобным звоном осы…
Н. Гумилев
Известив Гая обо всех своих невзгодах, я почувствовала себя гораздо лучше. Весь следующий день я провалялась в палатке Кастора, и его адъютант здорово скрашивал скучные часы. Не привычно было долго лежать и сидеть без дела, наваливалась тоска, и потому я решила вернуться к своим записям, а, точнее, взять у Сергия интервью. Парень охотно поддержал мою идею, мы вместе составили список вопросов, на которые вместе же и ответили.
Два дня Сергий приносил мне воду для мытья, всякие другие нужные вещи и еду. По мере того, как восстанавливалось мое тело, я снова начала смущаться, но юноша заверил, что рос в окружении трех старших сестер, а потому отлично знает все особенности женской физиологии.
Не то, чтобы он очень меня этим утешил, но… деваться-то все равно некуда. Тем более Сергий был тактичным и деликатным, ухаживая за мной, оставалось только вслух желать ему самую красивую и богатую невесту за доброту и понимание женской природы.
К вечеру второго дня, проведенного посреди серых ромбов палаток-контуберний, я уже решила потихоньку выйти из своего укрытия и осмотреться. Мы с Сергием даже прогулялись до рва, который за неделю был выкопан вокруг лагеря. Тут целое поселение развернулось, будто не войско на привале, а отряд рабочих – легионеры сами строят, копают, тащат бревна и камни. Муравейник, да и только.
Сказать по правде, здесь был не весь легион Каррона, а его часть, всего восемь манипулов. А в каждой манипуле – две центурии, то есть сотни солдат. Всего же в настоящем римском легионе тридцать манипулов, это значит…
– Сергий, сколько человек у нас получается?
Да-а, я тот еще счетовод – примерно шесть тысяч солдат входит в один приличный римский легион. Надо запомнить на всякий случай. А каждой сотней человек командует центурион, я это уже знала. Как и то, что под началом трибуна Кастора находятся несколько манипул.
Слово «трибун» происходит от понятия «триба» – родовое племя римлян, а еще Кастор Орест носит ангустиклавий – тогу с узкой пурпурной каймой, потому что он из сословия всадников – это высший офицерский чин в войске, и в случае чего трибун может принять командование легионом на себя. Ах, да, есть же еще и легаты! Надо записать, пока не забыла…
Перед наступлением темноты в палатку вернулся и ее хозяин, – Орест ночевал тут же, за перегородкой. Он был очень рад моему оживленному виду, и мы решили, что завтра я вполне смогу отправиться в город. Правда, трибун предлагал дождаться ответа от Каррона, но я отчего-то трусила и хотела поскорее оказаться у себя дома. Если уж нам и суждено еще раз встретиться с Гаем, пусть лучше это произойдет на моей территории.
Кастор меня не понимал, никто меня не понимал и Сергий тоже. В их представлении ничего плохого со мной не произошло, я была жива и почти здорова, пробовала улыбаться и могла вести беседу. Если Гай и
