Лорен Уиллиг - Загадка кольца с изумрудом
Естественно, Колин понял, что он мне небезразличен.
Теперь следовало быть сдержаннее. Если он подойдет, значит, и я для него не пустое место. Не подойдет — увы и ах! Сейчас все выяснится.
Мешала одна мелочь: Колин стоял ко мне спиной, и если у него на затылке внезапно не прорезались глаза (что стало бы началом новой эры в отношениях между мужчинами и женщинами), он так и не узнает, что я здесь.
Мелочи, мелочи…
И тут — о чудо! — боги решили мне помочь. Колин вдруг вздрогнул и резко поставил кружку на стойку. Нет-нет, с ним вовсе не приключился эпилептический припадок и на него не нацелилась видная одному ему ядовитая змея. У него всего-навсего зазвонил мобильный. Колин резко отошел в сторону, как Джон Траволта в «Выжить», достал телефон и отвернулся от приятелей, якобы уединяясь.
Теперь он стоял ко мне лицом.
Моя младшая сестра называет подобное «беда: знаю, видишь». Начинается «знаю, видишь» с внезапного узнавания (Джиллиан, как правило, округляет глаза, приоткрывает рот и пронзает пальцем воздух: «Эврика!»). За узнаванием следует сомнение — палец опускается, а твой знакомый тем временем подходит ближе, чтобы лучше тебя рассмотреть. Третий этап — смятение. Ты поспешно убираешь поднятую руку, а тот, кого ты увидела, придумывает, как бы быстрее скрыться с твоих глаз, чтобы не здороваться. Надо бы убрать слово «беда» и оставить просто «знаю, видишь».
Но это придумка Джиллиан, не моя.
Ступень первая. Колин застывает на месте с телефоном у уха. Ступень вторая. Прищурившись, Колин наклоняется вперед. На его лице любопытство и смущение. Ступень третья…
Я не стала ждать, что он сделает на третьей ступени. Поспешно перевела взгляд на Джея.
— Соевая индейка? Ты серьезно? — спросила я затаив дыхание.
И приветливее улыбнулась Джею, так, на всякий случай. Представляю, как я в это мгновение выглядела. Бабуля осталась бы довольна.
— Так было единственный раз, — сказал Джен, явно стараясь убедить меня, что их меню на День благодарения не хуже, чем у других. — И лишь потому, что подруга моего брата не ест мяса. — Он произнес эти слова таким топом, будто считал, что не есть мяса — порок.
— И что у такой индейки за вкус?
— Вкус индейки, — ответил Джей.
В эту-то светлую минуту на наш столик и упала тень.
— Привет, — сказал Колин.
От него пахло холодом, свежим воздухом, осенней листвой, бескрайними парками — он никак не вписывался в духоту индийского ресторана. Две верхние пуговицы его светло-зеленой рубашки были расстегнуты, и ореховые глаза из-за нее казались зеленоватыми. Лицо, с тех пор как я видела его в последний раз, чуть сильнее загорело — здоровый, привыкший проводить время на улице человек. Впрочем, может, это мне лишь показалось. Потому что напротив сидел по-кабинетному бледный Джей.
Мне вспомнилось стихотворение Кристины Розетта «День рождения». Нет, заявлять, что мое сердце — певчая птичка на молодом побеге, во всяком случае без смеха, я не собиралась. И потом, насколько понимаю, Розетта имела в виду божественные силы, по крайней мере толковала не о плотской любви. Тем не менее настроение мое подскочило, закружило, словно опавшие листья на игривом осеннем ветру…
Потом резко упало. Сколь же нелепы эти противоречивые чувства! И как трудно их скрывать! Я возликовала, что он подошел ко мне, но вдруг вспомнила, что он не звонил. И возжелала тотчас увидеть по какому-нибудь признаку, по малейшему движению лица, что ему все-таки хотелось услышать мой голос.
А вместе с тем предельно разозлилась на себя за эту бурю волнений. Сколько мне лет, тринадцать?
— Привет, — ответила я.
Мы, как чокнутые, друг на друга уставились.
По крайней мере я смотрела на него точно дурочка и отчаянно пыталась придумать, что бы такое сказать. Только не «Где ты пропадал?» и не «Какого черта не звонил?». Ну, и, само собой, не «Колин, забери меня!». Такая фразочка неплохо подошла бы для рекламы «Калгана», не для теперешней беседы с Колином.
— Здравствуй, — громко сказал Джей, спасая положение. Он протянул руку: — Джей Уоткинс.
Их пятерни встретились с глухим звуком, точно столкнувшиеся грудь к груди гориллы в лесу.
— Колин Селвик.
— Ах да, прошу прощения, — пробормотала я, убирая прядь с лица. Она тут же снова упала на щеку. Волосы длиной до плеч и пробор сбоку — не слишком удобная прическа. — Колин — Джей. Джей — Колин.
Представив их друг другу — дважды, — я наконец вспомнила, что бы сказал в подобном случае благовоспитанный человек.
— Как поживает твоя тетя? — Я взглянула на Джея и пояснила: — Тетя Колина очень помогла мне в исследованиях.
— Поживает отлично. Взбалмошная, как всегда, — с нежностью сказал Колин. — Позвони ей. Наверняка гадает, как продвигаются твои дела.
— Непременно позвоню. — Из меня вылетели все до одной танцующие бабочки, как воздух из воздушного шарика. Так вот почему Колин подошел. Из-за тети. Ну, и потому что так предписывали правила приличия. Ничего особенного между нами никогда и не было, а я, глупая, навоображала бог весть чего!
Какой же дурой надо быть, чтобы принять обычные хорошие манеры за проявление личного интереса!
Углубляться в эту мысль было страшно.
Я сделала глоток вина, чтобы взбодриться.
— Как мило с ее стороны!
Колин оперся руками о стол и чуть наклонился вперед. В уголках его глаз собрались морщинки.
— Так как же продвигаются твои дела?
— Замечательно. — Я не желала, чтобы он думал, будто успех всей моей работы зависит только от него. — Доверилась чутью и отыскала бесценные бумаги в Британской библиотеке.
— Не думал, что там есть материалы о Гвоздике.
— По-моему, они и сами не думали. — Я снова откинула волосы и улыбнулась. — На бумагах фамилия «Олсдейл». Ее-то и нужно было вводить в поиск.
— Олсдейл? Первый раз слышу.
На лице Колина отразился столь неподдельный интерес, что я не смогла устоять перед соблазном. К тому же мне давно не терпелось кому-нибудь рассказать о своих находках. У Алекс не было времени, Пэмми они не волновали, а мой научный руководитель отвечал на электронные письма лишь раз в три месяца. Это в лучшем случае.
— Помнишь Мэри Олсуорси?
— Смутно, — ответил Колин. — Я читал эти дневники и письма сто лет назад.
— Ее сестра Летти вышла замуж за Джеффри Пинчингдейл-Снайпа. Он в 1803 году отправился в Ирландию…
— Да-да, припоминаю.
— А она поехала следом за ним, под именем Олсдейл.
— И ты сумела исходя из Олсуорси докопаться до Олсдейл?
— М-м-хм-м… — довольно промычала я. — Более того. Угадай, кто еще там оказался?
