Сильвия Эндрю - Франческа
— Все тайное становится явным.
— В таком случае я буду знать, кто в этом виноват. Как вы думаете, Фредди и Уитем?
Услышав неприкрытую угрозу в голосе Маркуса, оба названных джентльмена поспешили заверить его в том, что будут молчать.
— Можете запугивать их, но не меня.
— Видите ли, мне о вас многое известно, дорогой мой Кокер, но я никогда не считал вас сплетником. Поступайте, как вам будет угодно. Ханжи, разумеется, осудят меня, но лондонский свет только позабавится — и не более того. А теперь прошу меня простить…
— Но почему ты прятался Маркус?
— Фредди, сказать по правде, мне было не до тебя. Я был занят одним увлекательным, но еще не завершенным делом. Прошу меня простить. Несомненно, мадам графине не терпится доставить удовольствие и вам. Доброй ночи, джентльмены!
Проследив, как графиня уводит по коридору троих мужчин, Маркус шагнул обратно в нишу и испустил глубокий вздох.
— Маркус! О Маркус! — Франческа стиснула его руку.
— Подождите, радоваться еще рано.
— Но я не подозревала… Что случилось бы, если бы они увидели меня здесь?
Маркус красноречиво промолчал, а затем мрачно произнес:
— Этого нельзя допустить. Закройте лицо вуалью. Надо уходить отсюда, пока есть возможность.
— Мне так жаль, Маркус…
Судя по виду, он собирался упрекнуть ее, но затем передумал.
— Вуаль, — напомнил он.
Франческа порывисто прижалась щекой к его щеке.
— Спасибо, — пролепетала она. — О, Маркус, я так благодарна вам!
Он сжал объятия, но вскоре отстранился и сам опустил вуаль на лицо Франчески.
— Об этом потом, — решительно велел он. — Давайте выбираться из «La Maison des Anges», a завтра я займусь нашим возвращением в Англию — вместе с Мадди. Вы готовы?
Франческа подняла голову.
— Да, — кивнула она.
Глава четырнадцатая
Экипаж Франчески ждал их за домом. Благополучно добравшись до него, Франческа и Маркус опустили шторы и покатили в отель. Но неподалеку от него Маркус велел кучеру остановиться.
— Я выйду здесь, — объяснил он. — Сегодня нас не должны видеть вместе. Кроме того, вам больше не следует появляться в городе. Не исключено, что Кокер или его приятели заметят вас, и тогда разразится скандал. Оставайтесь в отеле, пока я не свяжусь с вами. — Франческа еще никогда не видела лицо Маркуса столь суровым. — Насчет вашей сегодняшней выходки я не скажу ничего. Мне следовало предугадать ее. По-моему, вы и сами понимаете, что ее последствия могли стать ужасными.
— Понимаю, — с несчастным видом откликнулась Франческа.
Лицо Маркуса слегка смягчилось.
— Не унывайте, Франческа. По-моему, мы избежали огласки. Но сейчас вы должны слушаться меня, пока не вернетесь в Англию. Сам я не стану бывать в отеле, но буду ежедневно присылать письма. Я позабочусь о том, чтобы привезти сюда Мадди, как только она поправится. А тем временем вы не смейте покидать свою комнату. Вы можете пообещать мне это?
Франческа кивнула, не в силах произнести ни слова.
— Вот и хорошо! В таком случае — спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — подавленным голосом ответила она. Вздохнув, он с грустью добавил:
— Знаете, такая покорность в особенности тревожит меня. Я ожидал по меньшей мере символического сопротивления.
— Несомненно, я в конце концов исправлюсь, — с горечью заметила Франческа. — Но мне кажется, я всегда буду поступать по-своему, если в дело вмешаетесь вы.
— Все в ваших руках, Франческа.
— Что вы имеете в виду?
— Я не намерен заводить долгие беседы или споры — сейчас для них не время и не место. Но когда-нибудь вы наверняка поразмыслите над нашим длительным знакомством и увидите его в ином свете — как я. Спокойной ночи.
Он поклонился, отдал краткие приказания кучеру и груму и исчез. Экипаж тронулся с места. Франческа приподняла занавеску, глядя вслед высокой, гибкой фигуре, пока та не исчезла в темноте. Откинувшись на подушки, Франческа вдруг ощутила неописуемую усталость.
Что имел в виду Маркус? Ее нынешнее поведение вызвало бы отвращение у любого порядочного джентльмена. Ей стало дурно от ужаса при мысли о том, как повели бы себя Кокер и остальные, встретив ее в борделе. Благодаря Маркусу опасность удалось предотвратить, но какого он теперь мнения о ней? Его слова казались загадочными — что значит «в ином свете»?
Бесчисленное множество мучительных мыслей не давало ей заснуть почти всю ночь. Даже сознание того, что обожаемая Мадди теперь будет рядом, не утешало ее. Но на следующее утро, по-прежнему ощущая подавленность, Франческа сделала все возможное, чтобы не напугать мадам Элизабет и вести себя так, как посоветовал Маркус.
У Маркуса, направляющегося в посольство, было тяжело на душе. Он уберег Франческу от позора, но лишь ценой собственной репутации и миссии. Теперь все результаты его трудов пойдут насмарку. Оставался лишь один выход: найти сэра Генри и сообщить ему о вчерашних событиях прежде, чем это сделает кто-нибудь другой.
Последовавшая беседа оказалась тягостной, как и предчувствовал Маркус. Сэр Генри славился терпением и тактом в общении с представителями других народов, но не тратил их на подчиненных. Он яростно и красноречиво выбранил Маркуса, который даже не пытался возражать. Сам он понимал, что выбрал единственно возможный путь, но сэр Генри вряд ли мог понять его.
— Чертовски досадный промах! Вам, как и мне, известно, что, если кто-нибудь узнает об этом визите к графине Реган, французы и другие союзники навсегда перестанут вам доверять.
— За последние два часа мне пришла в голову не менее досадная мысль, сэр. Несмотря на то, что я сделал все возможное, было бы глупо надеяться, что Кокер и остальные будут держать язык за зубами: история о нравственном падении лорда Карна — лакомый кусок.
— Ваша репутация — это ваше личное дело. Можете хоть каждую ночь проводить в парижских борделях. Но этот считается пристанищем самых отъявленных сторонников Наполеона! Какого дьявола все случилось именно там?
— К сожалению…
— К сожалению! — взревел сэр Генри. — Вы погубили самые деликатные переговоры, какие мне случалось вести, и лишь «сожалеете» об этом! Да ведь это катастрофа!
Маркус стиснул зубы.
— Последствия для мисс Бодон тоже могли стать катастрофическими. Ее следовало спасти. Но я ничуть не умаляю своей вины в том, что многолетняя работа всего посольства окажется напрасной. Надеюсь, вы примете мою незамедлительную отставку. Завтра вы получите отчет в письменном виде.
— Нет, сегодня, Карн! Завтра на мою голову наверняка обрушатся все небесные кары. Но положение не спасет никакая отставка, разве что… что, если я сам поговорю с Кокером и остальными? Объясню им, в чем дело… — Поняв колебания Маркуса, он нетерпеливо добавил: — Ну, как вы думаете? Да не молчите же!
