Кэт Мартин - Остров любви
– Брэд, познакомься, это Глори, моя жена.
Женщина протянула руку, и Брэдфорд поднес к губам ее тонкие пальцы.
– Рад, что мы, наконец, познакомились.
– Да… Как, вы сказали, вас зовут?
Капитан едва не застонал от душившего его отчаяния.
– Его зовут Брэдфорд. Брэдфорд Сент Джон.
– Брэд. Какое хорошее имя. – Опустив глаза, Глори снова взялась за вышивание.
Блэкуэлл жестом поманил брата к двери. Жена смотрела ему вслед. Немного задержавшись на пороге, Николас оглянулся, словно хотел что-то сказать. Несмотря на пережитое, он выглядел таким же красивым, как всегда, и на какой-то миг Глори показалось, что они вернулись на необитаемый остров. Но ее мозг спокойно переключился на другие мысли, когда Николас закрыл дверь.
Тонкий крючок из слоновой кости снова задвигался, создавая на салфетке кружевной узор. Вышивать Глори научилась у матери незадолго до бегства из поместья Саммерфилд. Все еще не хватало опыта, и приходилось стараться, чтобы стежки выходили ровнее, но это нехитрое занятие давало хоть какое-то утешение и спасение от отчаяния.
В камине тихо потрескивали дрова, в ставнях свистел холодный ветер. Небо затянули черные тучи, предвещая бурю. Мысли путались. Глори почти физически ощущала присутствие маленького черноволосого младенца, похожего на отца. По коже пробежали мурашки, стало трудно дышать. Почему это случилось? Им так не хватает ребенка! Действительно ли кто-то виноват в его смерти?
Внутренний голос твердил: нет. Во всем виновата ты одна. Нужно было лучше заботиться о нем. Прикусив губу, чтобы не расплакаться, молодая женщина опустила глаза на тонкий узор вышивки и, твердо решив не думать об этом, снова принялась за работу.
Спустившись по широким ступеням лестницы, братья вошли в кабинет, обшитый панелями орехового дерева, со стеллажами, полными книг. Стараясь скрыть волнение, Николас налил бренди.
– Я не знаю, что делать. – Капитан сделал большой глоток, от которого по телу разлилось приятное, успокаивающее тепло. – Она угасает с каждым днем.
– Что ты пытался предпринять?
– Вытаскивал ее на верховые прогулки. Заказывал обеды, к которым она не притронулась. Просил, умолял, извинялся. Ничего не помогает. Смерть ребенка… Может быть, она права.
– Тебе кажется, что это лежит на твоей совести?
– Возможно. Наверное, мой приезд в Бостон вывел Глори из равновесия. Как ты знаешь из письма, я принудил ее выйти за меня замуж. Потом была дуэль. Может быть, все это и послужило причиной несчастья? – Николас отвел взгляд. – Я просто не знаю, Брэд. Во всяком случае, она считает, что во всем виноват я.
– Все это, действительно, так серьезно?
– Что ты имеешь в виду?
– Ты считаешь себя виновным. Я понял это по письмам, хотя ты и не писал об этом открыто. Малыш умер. Теперь неважно, кто в этом виноват. Важно другое: женщина, которую любишь, здесь, с тобой. Она способна обвинить в смерти ребенка любого, потому что не может признаться, что и сама виновата в случившемся. Ее поглотило горе и чувство вины, Николас.
– Неужели ты думаешь, что я этого не вижу? Просто не знаю, что и придумать.
– А что бы ты сделал, если бы на месте Глори оказался я или Мак? – спросил Брэд тихо.
– Я быстро вернул бы вас к жизни при помощи ремня и заставил бы понять, что все случившееся осталось позади. В жизни много грустного, но есть и прекрасное.
– Тогда почему не поступаешь так с женой?
– Я дал слово никогда не повышать на нее голос, ничего не требовать и относиться с уважением.
– Я понимаю, что ты чувствуешь себя ответственным за все случившееся, но Глори – твоя жена, а не какая-нибудь святая. Ей необходим муж. Как и всякая другая женщина, она нуждается в мужчине, а не в слизняке, которым ты хочешь казаться. Будь самим собой, Николас. И будь мужем.
– Тебе кажется, это так просто?
– Проще простого.
– Думаю, ты ошибаешься.
– Эта женщина нуждается в тебе, Николас. Кто-то из вас двоих должен быть сильным.
Отставив в сторону бокал, капитан смотрел на брата, раздумывая над его словами.
– Как могло случиться, Брэд, что ты на восемь лет младше и на двадцать мудрее?
– Просто я не влюблен. Хочешь еще один маленький совет?
– Конечно.
– Постарайся возобновить нормальные супружеские отношения как можно скорее. Перед тобой не может устоять ни одна женщина. Так было всегда.
Впервые за эти кошмарные недели Николас засмеялся.
– Ты замечательный, Брэд. – Блэкуэлл сжал руку брата. – Спасибо тебе. А теперь, извини. Я должен идти. Увидимся за ужином.
Спустя два дня Николас, нагруженный многочисленными свертками и коробками, повернул медную ручку на дверях комнаты жены.
Глори подняла голову, но не сказала ни слова, посмотрев на мужа, как на незнакомого. Она сидела у камина и читала книгу. Но когда Блэкуэлл направился к кровати и бросил на нее все эти коробки, взгляд женщины стал подозрительным.
Николас подошел к платяному шкафу, открыл дверцы и, вытащив одно из черных повседневных платьев жены, стремительным движением порвал его.
Звук рвущейся материи заставил Глори вскочить на ноги.
– Что… что ты делаешь?
– То, что следовало сделать еще несколько недель назад. Избавляюсь от этих мрачных платьев раз и навсегда.
– Но… ты не можешь… я в трауре!
– Нет. Ты была в трауре. Хватит горя и печальных воспоминаний. – С этими словами Николас разорвал следующее платье. Женщина изумленно наблюдала за мужем. Тем временем, третье платье превратилось в лоскутки. Ворох ткани на персидском ковре все увеличивался. Глори продолжала сжимать в руках книгу, глядя на мужа ничего не понимающими глазами.
Николас продолжал свою работу, ожидая ее реакции.
И вот Глори нерешительно шагнула в его сторону.
– Но что я буду носить? – наконец, спросила она.
– Загляни в эти свертки на кровати. Там ты найдешь дневные и вечерние платья. Надеюсь, они окажутся в самый раз. – Окинув жену пристальным взглядом, Николас улыбнулся. – До сих пор я ни разу не ошибался, подбирая одежду для женщины. – Последнее черное платье оказалось на полу в груде ему подобных.
Глори подошла к постели, на которой лежали коробки и свертки, и повернулась к мужу.
– Зачем ты это делаешь?
– Потому что до смерти устал от всей этой печали. Ты достаточно страдала. Мы оба просто изводим себя. Больше я не хочу видеть тебя в мрачных платьях. – Он повернулся к Глори„ – Включая и то, что на тебе сейчас.
Открыв рот от изумления, женщина вцепилась в ворот платья.
– Все это несерьезно.
– Мадам, уверяю вас, я вполне серьезен. Снимайте его.
– Сейчас? – Она с недоверием смотрела на мужа.
– Да, прямо сейчас.
