АНДРЕЙ ВАЛЕРЬЕВ - ФОРПОСТ – 4

– Временно исполняющим обязанности Головы назначаю ПОДПОЛКОВНИКА Степанова Олега Николаевича.

– Есть!

– Приказываю, – лицо у Маши было неживое, а говорила она без всякой интонации, – достать.

Женщина щёлкнула пальцами и телохранитель выволок на свет вторую плиту со схемой расположения тайника.

– Подполковник, командуйте.

Мария Сергеевна тяжело поднялась и, заботливо придерживаемая Андреем, как это выяснилось в будущем, навсегда покинула главный зал дома Маляренко.

Часть 3.

– Я решил воскреснуть!

– Вы этого не сделаете, Карл!

Г. Горин

'Тот самый Мюнхгаузен'

Глава 1.

'Блин, как я устал от этого человека!'

Иван лично проводил не в меру говорливого Председателя и закрыл за ним ворота. Говорить местным охранникам, сидевшим на внешнем периметре, чтобы они и на порог не пускали этого деда, было бесполезно.

Как жеж! Своего – да не пустить?! Вот и приходилось Ивану чуть ли не ежедневно принимать у себя в гостях 'дядьку Миколу'. Хорошо хоть от его шумной супруги удалось избавиться. Впрочем, как подозревал Ваня, местный начальник просто сбегал от жены за высокий забор Маляренковского поместья.

Незаметно пролетел ещё один год. Год суматошный, в разъездах и в поисках. Подключив связи Пятакова в МВД, Маляренко разыскал родственников друзей и знакомых, оставшихся ТАМ. Остальное было делом техники – родня пропавших людей получала стандартные письма, в которых была написана успокоительная ахинея про секретный эксперимент, а знакомый гравёр с Симферопольского городского кладбища – фото 'клиентов'. Мастер он был от бога и портреты на тёмных бронзовых плашках он делал просто замечательные.

Как живые.

Затея с родственниками отнимала у Ивана кучу времени, сил и нервов, но он ничего не мог с собой поделать – это был его долг. Самое меньшее, что он, Иван Маляренко, мог сделать для своих друзей.

Лето прошлого, десятого года, ознаменовалось страшной жарой, извержениями и остановкой Гольфстрима. Была ещё куча лесных пожаров, но с этим грешить на солнышко было глупо. Скорее уж виновны в этом были власти, уничтожившие противопожарную службу и, заодно, всех лесничих. Прикормленный сотрудник из Института Астрофизики регулярно звонил, сообщая обо всё новых и новых вспышках на солнце. Его голос, поначалу довольный и снисходительный, со временем стал более серьёзным и озабоченным. Учёный был далеко не дурак и отлично понимал, что со светилом происходит нечто необычное. Суммы, переводимые на банковский счёт, его уже не радовали.

Временами звонил Олег. Просто проверить связь, потрепаться о всякой чепухе и договориться о личной встрече, ибо по телефону обсуждать дела у них не было никакой возможности. Шабельский был под плотным колпаком спецслужб, которые на всякий случай пасли слетевшего с нарезки олигарха. И тот факт, что весь свой бизнес господин Шабельский послушно продал по дешёвке людям вхожим в Кремль, спецслужбы во внимание не принимали. Мало ли – вдруг у него на уме что?

Самара, Москва, Тольятти, Владивосток. Несколько встреч на Урале, несколько в Крыму. Шабельский не сидел сложа руки, а активно готовился к уходу. На оставшиеся деньги им был куплен парусный катамаран, а также оплачено на пару лет вперёд место в частной марине, которая прилепилась одним боком к Владивостокскому порту. В компанию посвящённых, в которую входило четыре семьи – его, брата, Пятакова и ещё одного друга детства, который вдобавок был помощником Димки, пришлось дополнительно взять умника, чтобы хоть как-то дополнительно простимулировать его работу.

Андрей Викторович, узнав 'почём нынче коврижки' сначала, разумеется, в путешествия во времени не поверил, но факты говорили сами за себя – он прямо сейчас исследовал то, чего не может быть. В принципе.

И бывший аспирант сдался. Получив заверения, что сможет взять с собой одного человека, учёный рьяно взялся за решение нетривиальной задачи – как сделать так, чтобы штука, о природе которой ни он, ни кто-либо другой на этой планете не имеет ни малейшего представления, выдала нужные им цифры.

Катамаран, который к тому времени успел прикупить его наниматель, имел корпуса длиной аж четырнадцать метров. А ширину от борта до борта – двенадцать и Шабельский жёстко потребовал от учёного, чтобы поле, генерируемое артефактом, было, минимум, пятнадцать метров в диаметре.

Маляренко шёл по мощёной камнем дорожке к дому и улыбался, покачивая головой. Вчера вечером, наплевав на все соображения секретности, позвонил Олег и захлёбываясь в слюне и эмоциях, проорал ему на ухо, что 'этот хмырь всё сделал'. Дальше сквозь прерывающуюся помехами связь Маляренко смог расслышать, что 'Димон с Антошкой увезли Андрюху' туда где, ожидалась гроза и…

– Они её поймали, представляешь? Три дня мачту по степи возили, но поймали-таки!

Ваня тогда только и смог, что облизать разом пересохшие губы и прохрипеть.

– Сколько?

– Девятнадцать семьдесят три! А! Сработало!

На этом разговор прервался, а сигнал пропал. Что было тому виной – спецслужбы или вспышки, Маляренко не знал. Да это было и не важно.

'Девятнадцать семьдесят три. Теперь отпиливать нос и обрезать поперечные фермы не придётся. Нормально'

Маляренко знал, что прямо в это время вся команда Шабельского лихорадочно собирает личные вещи и садится в поезд Москва – Владивосток, поскольку самолёты в последнее время летали через пень колоду. Электромагнитные бури частенько вырубали электричество, связь и приборы. Ваня представил слёзы, вопли, плач отъезжающих и поёжился. Уезжать, бросая близких и родных, ЗНАЯ, что их ждёт в недалёком будущем…

'Брррр! Да ни за что!'

Ваня упал на лавку, стоявшую у крыльца, и задумался. Мама была совсем плоха. Исчезновение сына подкосило её. ТОГО сына. Нынешний Иван на относительно молодого пропавшего пухлика был мало похож и проканать за ТОГО Ванечку не мог. Он ездил в Алма-Ату почти каждый месяц и наблюдал за тем, как стремительно стареют его родители. Отец уже не мог передвигаться без трости, а мама стала совсем седая. Единственное, что радовало Ивана – то, как папа и мама относятся друг к другу.

'Мне бы так'

Снова вспомнилась Манюня. Зубы у Вани страшно скрипнули – до крика захотелось пройтись с любимой по осеннему парку, держась за руки. Как его родители. Медленно. Молча. Наслаждаясь каждой секундой совместной жизни.

Держась за руки.

– Ваня. Ванечка…

'Маша?'

Иван вынырнул из раздумий.