Кэндис Герн - Ярмарка невест
– Я полагаю, – продолжала Верити, – люди на самом деле время от времени приходили к большому дому по особым случаям. Вряд ли они обходили его стороной, как делают это сейчас.
Бабушка скрестила руки на полной груди и поджала губы. Она долго молчала, прежде чем ответить.
– Нет, так, как сейчас, было не всегда, – заговорила она. – Всю мою жизнь старый Пендурган был хорошим домом, где собирались прекрасные люди. Как же мы любили, когда нас туда приглашали! Мы мылись, надевали свою лучшую воскресную одежду и гордились, что идем в большой дом.
– Я тоже это помню, – сказала Кейт. – Хорошее было время.
– Когда вы приходили? – спросила Верити. – На Рождество?
– Да, на Рождество, – ответила бабушка, – и на ежегодный завтрак арендаторов, и, конечно, на...
– На празднование Иванова дня! – вмешалась Кейт. – Ой, вот это было веселье!
– В Пендургане устраивали праздник? – спросила Верити.
– Потрясающий! – воскликнула Кейт. – Каждый год накануне Иванова дня. Это было чудесно! Я скучаю по этому празднику, правда.
– Расскажите мне о нем, – попросила Верити.
Ей в голову пришла мысль – дикая и в то же время чудесная, – которая укоренилась и начала расти, подпитанная рассказанными историями.
– Ты, наверное, сошла с ума?
– Надеюсь, нет, – сказала Верити в ответ на вспышку Агнес Бодинар. – Думаю, нет. Я слышала, что праздник в Пендургане был главным событием года в округе и даже за ее пределами. Стыдно, что такая всеми любимая старая традиция ушла в прошлое.
Агнес презрительно фыркнула:
– Она ушла в прошлое, потому что никто во всей округе и во всем Корнуолле теперь не захочет иметь дело с Пендурганом. – Агнес посмотрела на Верити и взглядом как будто подстрекала ее возражать. – Забудь об этом несчастном празднике. Никто не придет.
Когда Верити небрежно сообщила о своем намерении возродить праздник накануне Иванова дня, Джеймс замолчал как оглушенный. Конечно, он знал, о чем она говорит. По непонятным ему причинам Верити задалась целью изменить чувства и мысли местных жителей по отношению к нему, восстановить его испорченную репутацию. Идея возродить праздник взволновала Джеймса больше, чем он мог ожидать.
Возрождение летнего праздника было смелой затеей, которая, так или иначе, принесла бы существенные результаты. Если планы Верити провалятся, то она будет страдать больше, чем Джеймс, уже привыкший к страху и ненависти своих людей. Но если ее планы будут иметь успех... От одной этой мысли у Джеймса защемило сердце.
Давным-давно никто, кроме Алана Полдреннана, не навещал Пендурган. Джеймс предпочитал держаться особняком от местного общества. А хотел ли он на самом деле жить ото всех в стороне?
– Ты уверен, что никто не придет? – спросила Верити.
Она смотрела на Джеймса и ждала ответа.
– Бывало так, чтобы ты устроил праздник, а на него никто не пришел?
– В этом не было необходимости, – ответила Агнес злым, презрительным тоном. – Раньше никогда не было такого, чтобы люди избегали Пендурган.
– Вы уверены? – спросила Верити.
Агнес прижала кулаки к краю стола и наклонилась к Верити:
– Конечно, я уверена! – Она говорила сквозь сжатые зубы, с неподвижной челюстью. – Ты глупая маленькая дурочка. Или ты еще недостаточно долго прожила здесь, чтобы понять, насколько мы стали изгоями? Разве ты не знаешь, что даже слова «Пендурган» и «Харкнесс» омерзительны всем в округе? – Она откинула голову назад, бросила косой взгляд на Джеймса, потом сложила губы в ухмылку. – Или он настолько вскружил тебе голову, что ты не видишь истинного положения?
Верити смотрела на Агнес прямо, не отводя взгляда. Твердости характера ей было не занимать. Это спокойное мужество больше всего восхищало в ней Джеймса. Восхищало и вызывало зависть. Потому что у Верити хватало мужества бороться, отстаивая его честное имя, тогда как он давно потерял надежду на то, что такое возможно.
– Я понимаю, о чем вы говорите, – сказала Верити спокойным, сдержанным голосом, – хотя, конечно, вы жили дольше меня с... ощущая последствия происшедшего. Я никогда не смогу себе представить, каково вам было тогда, когда произошла трагедия. Но может быть, как постороннему человеку, мне виднее то, чего не замечаете вы, потому что находитесь слишком близко. Мне, например, пришло в голову, что уничтожение некоторых старых традиций, таких как рождественское пение гимнов и праздник накануне Иванова дня, могло только усугубить плохое отношение местных жителей. Это принесло больше вреда, чем пользы.
Джеймс смотрел на Верити, очарованный ее упорством. Он спрашивал себя, есть ли доля истины в том, что сказала Верити, хотя инстинктивно чувствовал, что права Агнес. Но это не имело значения. Вера в него, достойная лучшего применения, была тем, что он всегда будет ценить, даже если в конечном счете станет отговаривать Верити от действий из этих побуждений. Он вовсе не был уверен, что хочет, чтобы она осуществила идею праздника.
Агнес скрестила руки на своей тощей груди и устремила на Верити презрительный взгляд.
– Ты явилась сюда при таких обстоятельствах, что здравомыслящая женщина пряталась бы и от стыда носа не высовывала! – заявила Агнес острым и ломким, как разбитое стекло, голосом. – А ты... ты надоедаешь и лезешь в дела, которые тебя не касаются, втираешься в деревенскую жизнь, бередишь старые раны. Ты почему-то думаешь, что, возродив праздник, что-нибудь изменишь. Так вот, ты ошибаешься. Ты сама не понимаешь, о чем говоришь. Я тебе заявляю, что ни один человек – ни один! – не пришел бы.
– Возможно, вы и правы, – сказала Верити. – Шесть лет назад, вскоре после трагедии, люди сторонились Пендургана. Но не пора ли оставить прошлое в покое? Дело не только в том, чтобы возродить праздники и тому подобное. – Верити повернулась и посмотрела на Джеймса. – Именно из-за того, что ты держался на расстоянии и ото всего отошел, появилась возможность распространения всяких сплетен. Я говорила кое с кем из деревни, и они мне сказали, что были бы рады, если б праздник возродился. Они бы пришли, я в этом уверена.
– Гм! – фыркнула Агнес. – Они так говорят, но я не верю этому ни на грош. Скорее они подстроят какую-нибудь гадость. А еще вероятнее, они просто притворятся, что идут с тобой, а сами будут смеяться у тебя за спиной над тем, как он сумел тебя околдовать.
– Агнес! – Джеймсу наконец надоело слушать ее злобные излияния. – Вы слишком далеко зашли, мадам.
– Неужели? – Агнес уставилась на него.
– Да. У вас нет оснований говорить Верити такие вещи. Она наша гостья и... мой друг. – он встретился взглядом с Верити, и она улыбнулась ему так ласково, что он вынужден был отвести глаза.
