Кэндис Герн - Ярмарка невест
Хорошее настроение Джеймса заметно испортилось. Он слез с коня, отдал поводья ожидающему конюху и стал подниматься по лестнице портика. Верити шла под руку с Аланом, который вел ее в холл.
Мать Алана встретила гостей в скромной гостиной. Маленькая, похожая на птичку женщина порхнула через комнату навстречу Верити, чирикая бесконечные приветствия и какие-то милые бессмысленности.
– Как приятно! Так любезно с вашей стороны, что вы пришли. Разве это не мило? Наконец-то мы познакомились. Не хотите ли присесть? Какой чудный оттенок зеленого! Я так рада познакомиться с вами! Как мило с вашей стороны зайти к нам...
Суетливые движения миссис Полдреннан соответствовали ее болтовне и постоянно двигающимся рукам и пальцам. Джеймс надеялся, что ее поведение не вызовет у Верити отвращение. Мать Алана всегда была нервная и пугливая. Она была похожа на терьера, который обнюхивает ваши пятки всякий раз, как вы приходите в дом. Джеймс считал ее неприятной, но Алан всегда смеялся и умудрялся ласково успокоить ее или вежливо отослать, если они с Джеймсом предпочитали пообедать одни.
Верити на удивление хорошо справилась с матерью Алана. Ее спокойствие и терпение, казалось, немного успокоили женщину. Верити даже тактично предложила разлить чайД, когда из-за дрожи в руках миссис Полдреннан пролила воду, наливая первую чашку.
– Вы весь день работали, – сказала Верити, – чтобы содержать ваш красивый дом в таком порядке. Позвольте мне освободить вас по крайней мере от этой маленькой обязанности.
Миссис Полдреннан была от этого в восторге и завела монолог о том, как легко она стала уставать, как быстро у нее появляется одышка, как чувствительны к холоду ее кости и так далее и так далее. Верити, видно, сразу поняла, что женщине нравится жаловаться. Она ни разу не предложила свои травяные настои для уменьшения болей, просто кивала и доброжелательно улыбалась.
Джеймс был раздражен подчеркнутым вниманием Алана к Верити и задет тем, что та откровенно наслаждалась этим вниманием. Во время короткой трапезы Джеймс сидел молча, с угрюмым выражением лица. Алан перевел разговор с жалоб своей матери на более общие темы, и Верити втягивала ее в разговор как можно чаще. Она пыталась разговорить и Джеймса, но потом со снисходительной улыбкой смирилась с его отказом.
Через три четверти часа Алан предложил прогуляться по его маленькому саду. День был ясный и солнечный, так что все согласились. Алану удалось уговорить мать не ходить с ними, предостерегая, что она может простудиться, и напоминая, что ей необходимо прилечь отдохнуть. Миссис Полдреннан согласилась без возражений, хотя заволновалась за остальных, особенно за Верити, достаточно ли тепло они одеты, чтобы выйти из дома. Миссис Полдреннан устремилась наверх и вернулась с грудой шерстяных шарфов, настаивая, чтобы каждый из гостей взял по одному. Верити она дала даже два шарфа и помогла ей укутать шею и плечи.
– Вы должны извинить мою маму, – сказал Алан. – Она смущается и суетится, но всем желает добра.
– Я нахожу ее очаровательной, – ответила Верити.
Алан посмотрел на Джеймса и подмигнул.
– Прирожденный дипломат, – сказал он.
Когда Алан указал тропинку, ведущую в сад, Верити, к крайнему удивлению Джеймса, пошла рядом с ним и взяла его за руку. Внезапно день стал теплее, солнце засияло ярче, и мрачное настроение Джеймса растаяло. Он склонил голову, чтобы посмотреть на Верити, а она одарила его улыбкой, от которой Джеймса обдало теплом и кровь в венах побежала быстрее, как от хорошего глотка виски.
На миг в глазах Алана появилась искра удивления. Потом он подошел к Верити с другой стороны и предложил свою руку.
– Пока мы будем прогуливаться по моему обширному живописному саду, у вас будет двойной эскорт, – сказал он.
Джеймс не испытывал мук ревности оттого, что Алан держит свою руку на другой руке Верити. Она подошла сначала к Джеймсу, и от этого он чувствовал себя странно самоуверенным. Ее единственным мотивом могло быть желание заверить его, что она не вынашивает планов относительно Алана. Не важно. Джеймс был настолько осмотрителен в своем поведении, настолько редко позволял себе дотронуться до Верити в нарушение приличий, что теперь наслаждался мягким давлением ее затянутых в перчатку пальцев на его рукав. Он накрыл ее руку своей.
Сад был маленький и не производил впечатления, вероятно, из-за того, что на деревьях не было листьев, хотя несколько ранних примул буйно цвели. Молодые люди три раза обошли вокруг сада, потом Алан предложил сесть на каменные скамейки, стоящие по обе стороны от тропинки. Верити отпустила руку Алана, так что Джеймсу было легко дойти с ней вместе до скамейки и сесть рядом.
За время прогулки настроение Джеймса значительно улучшилось. Они разговаривали и смеялись надо всем, что приходило в голову. За много лет это был один из дней, когда Джеймс был доволен: шел спокойный, беспечный разговор о пустяках с единственным мужчиной и единственной женщиной в мире, которых он мог назвать своими друзьями.
Когда речь зашла о чем-то связанном с деревней, Джеймс встрепенулся.
– Кстати, о Сент-Перране, – сказал он, – вчера произошла странная вещь.
– Неужели? – покачала головой Верити.
Джеймс лукаво посмотрел на нее:
– Да. Я был в поле с Марком Пеннеком и возвращался верхом через деревню. Бабушка Пескоу стояла, прислонившись к своей калитке, и помахала мне рукой. Сказала, что хочет поблагодарить меня за дрова и сообщить, как их семья была рада рождественскому окороку. Потом, когда я подъезжал к концу улицы, меня окликнула Ева Данстан. Когда я подъехал, она стояла на дорожке и тоже поблагодарила меня за дрова и сказала, как они с Якобом благодарны мне за ремонт крыши, которая протекала.
Верити покусывала нижнюю губу и смотрела в сторону.
Алан удивленно поднял брови:
– Ну и что в этом странного?
– Алан! Это те же самые женщины, которые хватали своих детей, закрывали двери и задергивали шторы, когда я проходил мимо. А тут вдруг им захотелось выразить мне свою благодарность. Бабушка никогда не говорит со мной, только ворчит, ругается или прошипит какое-нибудь оскорбление. Ева Данстан за всю жизнь не сказала мне больше трех слов и обычно, когда видела меня, делала тайный знак защиты от дьявола. Вчера ей было еще трудно смотреть мне в глаза, но она, казалось, вынуждена была говорить со мной. Ума не приложу, что с ними случилось. А ты?
Джеймс и Алан одновременно посмотрели на Верити. Когда она подняла голову, глаза ее слишком блестели, а губы, хотя и улыбались, слегка дрожали.
– Чудесно, не правда ли?
В этот момент Джеймс понял: то, о чем он догадывался, было правдой. Именно благодаря Верити произошли изменения, которые он почувствовал на себе в деревне. Ее влияние начало пробивать препятствия, которые он считал вообще непреодолимыми. Если бы здесь не было Алана, Джеймс сжал бы ее в объятиях и больше не отпустил. Какой искрой добродетели в своей несчастной жизни заслужил он право на такого милого защитника?
