Лесли Лафой - Невеста маркиза
Больше всего шансов на то, что из этого испытания невредимой выйдет Эммалина: в конце концов она ведь дочь Люсинды и не представляет никакой опасности для амбициозных стремлений матери. На самом деле, если Эм останется жива, у Люсинды будет доступ к деньгам, оставленным на ее имя. Но тогда почему она захотела похитить и Эм тоже?
В конце концов Тристан пришел к выводу, что это похищение оказалось непреднамеренным. Эм захватили просто потому, что она находилась рядом с Симоной.
А вот Симона… Он так ясно видел ее своим внутренним взором! То, как она маняще запрокидывала голову, чтобы улыбнуться ему, как уверенно и умело прикасалась к его телу! Боже, как хорошо ему было, когда она удовлетворенно вздыхала и утыкалась лицом ему в плечо после того, как они любили друг друга. Никогда прежде Тристан не испытывал тех ощущений, которые просыпались в нем рядом с Симоной. Эти чувства были невероятно глубокими и сильными. Как бы нелепо это ни звучало, с ней и солнце сияло ярче, и жизнь обещала больше надежды и счастья. Тристан считал часы до того момента, когда они снова смогут быть вместе, и постоянно искал возможности оказаться у нее на пути.
Господи, как ему нравился блеск ее глаз, ее смех, когда она реагировала на его поддразнивание, страсть, с которой она уступала ему. Симона никогда не робела, никогда не ссылалась на неопытность или стыд, не прибегала ни к единой из миллиона уловок, с помощью которых женщины заставляют мужчин исполнять их прихоти. Она сотнями разных способов будила в нем желание и тысячами разных способов дарила ему счастье.
Однако Люсинда вряд ли знала обо всем этом. Скорее всего в ее представлении Симона была в его жизни очередной Сарой – еще одной женщиной, чье общество сейчас приносит ему удовольствие и которую он вскоре сменит на другую. Люсинда не имела никаких разумных оснований, чтобы похитить Симону. Совершенна никаких. Симона не ждет его ребенка, она не надеется выйти за него замуж.
Нелогичность того, что Люсинда включила ее в свои планы, пугала Тристана сильнее всего. Он трезво оценивал шансы Сары остаться живой и мог оценить, какова вероятность того, что Эммалина уцелеет. А вот Симона… Он не сомневался, что она сумеет позаботиться о себе, так как росла на улице и не потеряла своих знаний, став аристократкой. Она вывела их из огня в тот вечер, когда случился пожар. Если у нее появится хоть малейший шанс бороться или бежать, с ней все будет в порядке, но если шанса не будет…
Ах, если бы он не встретился с ней или если бы у нее хватило терпения дождаться того времени, когда он разберется с Люсиндой! Но он встретился с Симоной и не смог устоять перед напором своих страстей.
Тристан со стоном закрыл глаза, ощущая, как его душу наполняет боль. Время, когда он легко убегал от мерзости и разочарований своей жизни, закончилось. Он больше не будет годами плавать по морям и больше ни единой ночи не станет кувыркаться в постели с женщиной, чьего имени либо не знает, либо не потрудился запомнить. Богатство также больше не будет мерилом его достоинства и источником спокойствия. Он будет молиться каждый день и просить о таких вещах, которые до этого дня его не интересовали.
Однако и сейчас он не намерен покорно принимать судьбу. Если он уйдет, то уйдет, сражаясь за возможность вести такую жизнь, о какой прежде даже не мечтал.
– Симона! – прошептал Тристан. – Прошу тебя, дорогая! Пожалуйста, не говори ей, что я тебя люблю!
Глава 18
Герцог Райленд сидел за рабочим столом, а постоянно сопровождающий его Хейвуд опирался на каминную доску и был явно не рад видеть Тристана. Оба были не вооружены, что являлось определенным плюсом в данной ситуации, однако на столе лежало немало предметов, которые, будучи совершенно безобидными, могли в одно мгновение превратиться в смертоносное оружие. Тем не менее Тристан прошел в кабинет, твердо намереваясь исполнить свою миссию.
– Судя по вашему виду, – проговорил герцог, облокачиваясь на спинку своего кресла, – я заключаю, что вы пришли сюда не для того, чтобы пригласить нас поиграть в карты в вашем клубе.
– Вы правы, ваша светлость, – признал Тристан и без обиняков сразу перешел к делу. – Я здесь для того, чтобы сообщить вам не слишком приятное известие: леди Симону похитили.
– Что? – вскричал Хейвуд, делая шаг вперед, однако герцог продолжал сидеть молча, пристально глядя на Тристана:
– Да, похитили вместе с моей сестрой. Их силой забрали из оранжереи в доме моей мачехи чуть больше часа тому назад. Когда мы обнаружили место преступления, со мной находился инспектор Скотленд-Ярда, и сейчас он мобилизует усилия властей на поиски Эм и Симоны.
– Ясно. – Герцог энергично подался вперед, его глаза потемнели. – С изложением фактов мы закончили. Теперь скажите, у кого она и почему?
– «Кто» – это скорее всего моя мачеха. «Почему»… – Тристан покачал головой. – Я мог бы сделать пару предположений, но это всего лишь догадки.
Хейвуд тихо выругался:
– Вы в состоянии по крайней мере сказать, где Люсинда может держать Симону и вашу сестру?
– Если бы мог, я бы уже был там.
Хейвуд сжал кулаки, но герцог взглядом приказал ему остановиться.
– Какое предположение вы считаете наиболее вероятным? – спокойно спросил он.
– Полагаю, согласно планам Люсинды, Симона должна послужить приманкой, – ответил Тристан, выделяя самое важное. – Люсинде нужно, чтобы я умер, и она воспользовалась Эм и Симоной, чтобы заманить меня туда, где ей удобнее осуществить задуманное.
Хейвуд обжег его гневным взглядом:
– Дрейтон пересказал мне последнюю главу из «саги о Безумных Локвудах». В ваших обвинениях слишком много домыслов. У вас нет ни твердых доказательств, ни реальных улик против леди Локвуд…
– Поэтому ее до сих пор не арестовали, не обвинили, и она, оставаясь на свободе, продолжает совершать свои преступления.
– И вы говорите нам, – медленно произнес Хейвуд, – что вступили в отношения с Симоной, зная, что она может стать следующей жертвой вашей мачехи?
Тристан напомнил себе, что он ожидал такого вопроса, – и уже отвечал на него. Однако он до сих пор не придумал хорошего ответа на этот вопрос, и ему осталось только одно – сказать правду.
– После встречи с Симоной, – начал он, – я открыл в себе ряд отнюдь не похвальных качеств. Самое неприятное из них то, что, когда я оказываюсь рядом с ней, мои умственные способности словно куда-то испаряются. При этом я все равно не могу держаться от нее на расстоянии.
Если учесть обстоятельства, при которых ему пришлось сделать это признание, Тристан совершенно не ожидал, что герцог отреагирует на это ухмылкой; ворчание же Хейвуда, напротив, не было для него неожиданностью.
