Кэт Мартин - Шелк и сталь
— Доброе утро, сэр, — ответил малыш, глядя на Люсьена почти с таким же изумлением, как на расписной потолок.
— Ты должен называть маркиза «ваша светлость», — объяснила ему Кэтрин. — Ты должен, например, говорить: «Добрый день, ваша светлость». Или «Добрый день, милорд».
— Добрый день, ваша светлость, — поправил себя малыш.
Люсьен улыбнулся:
— Надеюсь, ты хорошо спал, Майкл.
Мальчик улыбнулся, обнажив маленькие белые зубки.
— Чуть не задохнулся, милорд, в пуховой перине и во всех этих простынях. Но было очень хорошо, — бойко ответил он, чувствуя себя уже более уверенно.
Люсьен с трудом удержался от смеха.
— Вы оба ели что-нибудь? Думаю, Кук превзошла себя, зная, что в доме появился новый человечек.
Кэтрин пожала руку Майкла, затем посмотрела на Люсьена и улыбнулась ему с такой благодарностью, что у него защемило в груди.
— Мы как раз собирались пойти в гостиную, где накрыли завтрак. Может быть, вы присоединитесь к нам, милорд?
— Да, конечно, — ответил Люсьен.
Кэтрин направилась было в гостиную, но Майкл вырвался из ее рук и побежал к маркизу, стоявшему у подножия лестницы. Протянув свою маленькую ручку, малыш осторожно потрогал красную бархатную оторочку на костюме Люсьена.
— Из чего это сделано? Такое мягкое!
Люсьен посмотрел на ребенка, одетого в простые коричневые штанишки и белую домотканую рубашку, которые раздобыл Нат Уитли.
— Отделка — из бархата, а сами штаны — из ткани, которая называется атласом.
Майкл потрогал гладкую материю:
— Какая хорошая одежда. Я раньше не видел такой. Люсьен улыбнулся:
— Ты прав, она довольно хороша.
— Когда я вырасту, у меня тоже будет такая?
Кэтрин наклонилась и обняла мальчугана:
— Обязательно, Майкл.
Люсьен мысленно отметил, что надо вызвать портного. Ребенок должен быть одет соответствующе, и он сам проследит за этим.
— Ну а теперь почему бы нам не поесть чего-нибудь?
— Надеюсь, это не каша, — тихо произнес Майкл.
— Нет, сегодня не каша, — смеясь, ответил Люсьен. — Посмотрим, как тебе понравится жареный фазан.
Майклу это блюдо понравилось очень-очень. А также колбаса и сваренные всмятку яйца, вильтонский сыр и пирожки с яблоками, но особенно — горячий шоколад. Люсьен никогда не видел, чтобы такой малыш ел так много. Он даже решил, что следует остановить мальчика, пока тому не стало плохо от переедания, но потом передумал.
Со временем ребенок поймет, что в доме достаточно еды и не надо наедаться впрок.
— Я решила показать Майклу после завтрака остальную часть дома, — сказала Кэтрин, вытерев салфеткой губы.
Мальчик, внимательно следивший за ней, сделал то же самое.
Люсьен глотнул кофе:
— Хорошая мысль. А я пока займусь делами. Зато завтра мы пойдем в конюшню. Думаю, Майклу понравятся лошади.
Мальчик удивленно округлил свои и без того большие голубые глаза:
— У вас есть лошади?
Люсьен кивнул:
— Полная конюшня.
— Мне очень нравятся лошади. Я видел их, запряженных в разукрашенные кареты, когда люди приезжали смотреть на сумасшедших. Можно мне покататься на какой-нибудь лошадке?
На лице у мальчика был написан такой восторг, что Люсьен не смел ему отказать.
— Полагаю, это можно устроить, — согласно кивнул он. Майкл улыбнулся, и его щеки порозовели от волнения.
— Такой огромный дом и есть лошади! О Господи, Кэтрин, я не думал, что ты такая богатая!
Люсьен едва не поперхнулся кофе, а Кэтрин просто давилась от смеха. "Вот именно, о Господи, — подумал Люсьен. — И как только меня угораздило связаться с такой невероятной парочкой? "
Заметив, как Майкл, вылезая из-за стола, потихоньку спрятал себе под рубашку кусок колбасы, Люсьен слегка нахмурился, но в душе был рад, что мальчик теперь здесь, а не в Сент-Барте.
На следующее утро, как и обещал маркиз, все трое пошли в конюшню. Весь вчерашний вечер они провели вместе, слушая рассказы Майкла о том, что он увидел в замке. При этом мальчик возбужденно жестикулировал, описывая какой-либо предмет из тех, что произвели на него неизгладимое впечатление. Ему очень понравилась портретная галерея, где были собраны картины, изображавшие многочисленных представителей рода Личфилдов, но больше всего — средневековые рыцарские доспехи, мечи, топоры и щиты, выставленные в большом холле.
Уже позже, сидя за ужином, Майкл буквально клевал носом и, доев последний кусок, сразу уснул.
Люсьен отнес его в кровать в детскую комнату, расположенную на третьем этаже.
Утром, спустившись вниз, Кэтрин увидела мальчика вместе с маркизом в его кабинете. Люсьен занимался своими делами, сидя за письменным столом, а Майкл стоял рядом. Кэтрин остановилась в дверях, наблюдая за мужем и мальчуганом.
— Я подумал, милорд… Когда вырасту, то смогу стать таким же джентльменом, как ты?
Люсьен улыбнулся:
— Ты сможешь стать кем захочешь, Майкл. Надо только стремиться к своей цели.
— А ты будешь учить меня?
— Учить?
— Да, милорд. Говорить, как ты, как следует настоящему джентльмену.
Люсьен оторвался от своей работы и пристально посмотрел на Майкла:
— Полагаю, мы могли бы заняться этим.
Мальчик просиял в ответ, и Люсьен, глядя на него, тоже улыбнулся. В этот момент он заметил стоявшую в дверях Кэтрин.
— Доброе утро, миледи, — сказал Люсьен, вставая. Он неотрывно смотрел на Кэтрин, и взгляд его был полон нежности. Утром он оставил Кэтрин спящей на смятых простынях, всю разнеженную после очередной ночи любви.
Майкл потянул Люсьена за полу сюртука:
— Мы пойдем в конюшню, милорд? Ты говорил, что мы сможем пойти, как только Кэтрин спустится вниз.
— Не ты, а вы, Майкл. Считай это первым уроком вежливого обращения, — тоном строгого учителя произнес маркиз.
Майкл улыбнулся:
— Вы… Вы говорили, что мы можем пойти в конюшню, как только Кэтрин спустится вниз.
— Но сначала мы должны позавтракать. От еды Майкл отказаться не мог.
— Это ведь не будет каша? — настороженно спросил он. Глаза маркиза весело заискрились.
— Я сомневаюсь, что теперь тебя можно заставить есть эту дрянь.
— Ура! — радостно закричал мальчуган, поднял руки вверх и завертелся волчком, затем подбежал к Кэтрин и остановился перед ней. — Не будет каши, Кэтрин! Ты… вы слышали, что сказал его светлость? Мы больше никогда не будем есть эту дрянь!
Кэтрин едва сдержалась, чтобы не расхохотаться, и искоса посмотрела на Люсьена, который, напустив на себя серьезный вид, наблюдал за происходящим.
— Дети твоего возраста не должны обращаться к взрослым, называя их просто по имени. Считай это вторым уроком на сегодня. Отныне ты должен обращаться к Кэтрин, называя ее «миледи» или «ваша светлость», — назидательно произнес он.
