Элизабет Лоуэлл - Только ты
Но еще более удивительным, чем окно в скале, было негромкое журчание воды поблизости.
Рено рассмешила реакция Евы на воду после долгого путешествия по скалистой пустыне. Когда она увидела струйку воды среди засушливой долины, она стала возбужденно говорить о «реке». Рено начал подтрунивать над ней, однако ничего не возразил, когда она попросила разбить лагерь в том месте, где маленький ручеек разливался и образовывал озерца, поросшие шелестящими тополями.
На закате и ранним утром окружающая их природа могла служить иллюстрацией к фантастической сказке из книги, которую люди разучились читать. Ева порой задавала себе вопрос: уж не оказалась ли она в заколдованной стране, где время остановилось?
— Похоже, что здесь так было вечно, — сказала Ева.
Рено проследил за ее взглядом, обращенным к окну, вырубленному природой в скале.
— Ничто не вечно, — возразил он. — Даже скалы.
Ева взглянула на Рено, затем на каменный парус, взлетающий вверх на фоне бездонного неба.
— Но это кажется вечным, — произнесла она тихо.
— Это только впечатление. Окно становится шире день ото дня. Зернышко за зернышком ветер выдувает из него песчинки, — сказал Рено.
Ева слушала и думала, какие перемены приносит время, хотелось бы того или нет.
— Когда-нибудь небольшое окно превратится в широкую, хорошо продуваемую арку. Потом со временем опоры арки станут тонкими и рухнут, оставив выемку в скале. Затем эту выемку расширят ветер и дождь, и в конце концов останется только большой красный валун и голубое небо.
Дрожь пробежала по телу Евы.
— Трудно представить, что такое может произойти с этой страной.
— Это там, где преобладают песчаники, — объяснил Рено, оглядывая красную стену. — Есть горы, которые ветер превратил в дюны. Даже сам господь бог позабыл те времена, когда они были горами.
Тон Рено заставил Еву оторвать взгляд от фантастического пейзажа. Она зачарованно наблюдала за тем, как Рено спокойно говорил о процессах, для которых требуется так много лет, что совсем уж близко к вечности.
— Затем песок снова превратится в камень, — рассказывал Рено. — Земля повернется, и вырастут новые горы, которые снова будет разрушать ветер… Новые реки побтут к новым морям…
— Пепел из пепла, пыль из пыли, — прошептала Ева.
— Так развивается мир, моя девочка. Начала и концы переплетаются, как рисунки и надписи на стене каньона: индейские, испанские, наши — следы разных народов, разных времен.
Ева окинула взглядом скалу из красного камня, которая казалась такой массивной и неколебимой. Затем она посмотрела на человека, который считает, что все ненадежно, даже камень.
Или любовь.
Рено и Ева продвигались Старым испанским путем. В каждой следующей долине или котловине было все больше воды и все меньше скальных пород. Подъем был настолько пологим, что его можно было заметить, лишь оглянувшись на оставшийся позади каменный лабиринт.
Полынь постепенно сменялась хвойными перелесками, а те в свою очередь уступали место высоким соснам. Красные скалы все более уходили в землю, уже не песчаники, а другие породы поднимались из глубин земли, где под воздействием высоких температур песчаник превратился в кварцит, а известняк — в мрамор.
Не изменилось лишь одно. Всякий раз, когда Рено оглядывался на пройденный путь, он замечал на горизонте слабую дымку из пыли.
— Кто-то идет за нами по следу, — сказал Рено, убирая бинокль.
— Слейтер? — упавшим голосом спросила Ева.
— Они поднимают клубы пыли… Это или люди Слейтера, или банда индейских налетчиков.
— Хорошенький выбор, — пробормотала Ева.
Рено пожал плечами.
— Пожалуй, это скорее Слейтер. У нас нет ничего такого, из-за чего индейцы стали бы преследовать нас уже два дня.
— А если нам попытаться скрыться от них?
— Нет времени, — решительно заявил Рено. — Видишь вон те желтые пятна высоко на склонах?
Ева кивнула.
— Это желтеют осины, — пояснил он. — Я думаю, что эти облака, на которые мы сейчас смотрим, принесут сегодня на высокогорье снег.
— А когда здесь все покроется снегом?
— Это одному богу известно. Бывают годы, когда высокогорье становится непроходимым в первую неделю сентября.
Ева бросила удивленный взгляд.
— Но ведь это совсем скоро!
— А в другие годы перевал открыт вплоть до Дня Благодарения, а то и позже, — добавил Рено.
Ева вздохнула с облегчением.
— Ну, тогда все в порядке!
— Особенно не рассчитывай на это. Буря в одну ночь может намести снежные сугробы высотой по грудь горной лошади.
Ева вспомнила предупреждение в журнале о коротком лете и долгих, суровых зимах в окрестностях прииска. Дон Лайэн говаривал, что если его предков убили не индейцы, то это сделали горы.
— Эти горы не отдают так просто свое золото, — продолжал Рено, словно прочитав мысли Евы.
— Если бы добыча золота была легким делом, кто-нибудь уже давно обчистил бы прииск Лайэнов, — заметила Ева.
Рено поднялся в стременах и стал оглядываться назад.
— Почему Слейтер гонится за нами? — спросила Ева.
— Я думаю, что жадность старика Джерико взяла верх над его жаждой мести, — серьезно сказал Рено.
— Что ты имеешь в виду?
— Он не очень верил в то, что журнал поможет отыскать настоящий золотой прииск.
— Рейли Кинг верил.
— Рейли Кинг был хвастун, бретер и дурак. И верил он в подлинность журнала или нет, Слейтеру было глубоко наплевать. Но когда мы вышли на испанские знаки, Джерико вынужден был задуматься.
— О золоте, — докончила Ева.
Рено кивнул.
— Но он не может читать знаки. А мы можем.
Явно расстроенная Ева посмотрела назад.
— И даже если его команчи справится со знаками, — продолжал Рено, — я уверен, что Джерико задумался о том, какая это чертовски трудная штука — охота за золотом.
— Но он идет за нами.
— Верно. Он ждет, чтобы мы нашли прииск и добыли золото, — спокойно произнес Рено. — А потом нагрянет к нам, как снег на голову.
На некоторое время воцарилось молчание. Наконец Ева неуверенно спросила:
— Так что же нам теперь делать?
— Искать и надеяться на бога, а пуще того — на Кэла, или Вулфа, или Рейфа… Чтобы они прознали про Слейтера, пока он не потерял терпение и не прикончил нас.
— Чем может помочь Калеб или кто-нибудь из твоих друзей? Нас будет трое, а у Слейтера — целая банда.
— По крайней мере двое нас выслеживают… Остальные поднимают такую пыль, что можно говорить о дюжине. Чем дольше они в пути, тем меньше веры его слову. Он уже раза три заменил людей, погибших в засаде.
