Джиллиан Стоун - Любовный поединок

— Ну хорошо, — наконец согласился Финн. — Я расскажу тебе все. Но только, мне кажется, было бы лучше, если бы ты не видела при этом моего лица. — Он поставил свой бокал на столик и крепко обнял Кейт за плечи. Она спрятала лицо на его груди, приготовившись слушать. — Причиной моего состояния стала трусость, она привела меня к кардионеврозу.

Кейт недоверчиво хмыкнула.

— Мне трудно представить, чтобы кто-то мог назвать тебя трусом. Тот, кто мог подумать о тебе такое, просто не видел тебя в действии.

Финн потерся подбородком о ее волосы.

— Меня часто посылали в дозор. В основном мы следили за перемещением племен. Мы знали, что аль-китари-масари собирают войско, чтобы атаковать наш форт. Вопрос был в том, когда это произойдет. К западу от Кандагара наш отряд попал в кровавую переделку и сильно пострадал. Я не отдавал приказ отступать, поскольку хотел подобрать раненых, но тут нас окружили и взяли в плен. Нас отвезли в горы, в пуштунскую деревню. Меня, единственного оставшегося в живых старшего офицера, держали в глубокой яме. Каждую ночь я слышал крики моих солдат, которых подвергали пыткам. Утром мне спускали лестницу, вытаскивали из ямы и вели к связанным солдатам, которых готовили к казни.

Финна била мелкая дрожь. Кейт почувствовала, что у нее сводит ноги так, как это случалось после тяжелых репетиций. Она села ровно на диване и, повернув голову, взглянула в лицо Финну. Его невидящий взгляд устремился в одну точку. Финн погрузился в воспоминания и, казалось, ничего вокруг не замечал.

— В их глотки были вбиты куски дерева, и они не могли сглатывать, — продолжал Финн. — Останови меня, если мой рассказ покажется тебе слишком…

— Я не робкого десятка, Финн, продолжай, пожалуйста.

— А потом пуштунские женщины стали по очереди мочиться в их открытые рты. — Финн судорожно вздохнул. — Солдаты задыхались или захлебывались — не знаю, как назвать способ этой казни.

— О Боже… — ахнула Кейт, сжав его руку.

— Прости, у меня сильно кружится голова.

Финн обнял ее и крепко прижал к себе. Некоторое время они сидели молча.

— Но ты выжил, Финн, — наконец произнесла Кейт.

— Да, выжил, пройдя через допросы и пытки, которые длились восемь дней.

— Ты получил ранения?

— Ничего серьезного по сравнению с тем, что произошло с моими подчиненными. Меня били и жгли тело раскаленным железным прутом. Ты видела шрамы на моей груди. Не знаю, почему они не убили меня. Однажды пуштунские воины покинули деревню, они хотели устроить засаду на экспедицию, отправленную на наши поиски. В ту ночь я и еще несколько оставшихся в живых солдат воспользовались удобным случаем и бежали из плена.

— Это был отважный поступок, — сказала Кейт, вытягивая онемевшие ноги. — За это надо выпить. Мне необходимо подкрепиться, прежде чем ты перейдешь к следующей главе своей повести.

Финна восхищала выдержка Кейт, которая мужественно слушала мрачную историю его приключений. Он знал, что в душе она содрогается от ужаса, но не подает вида. Самому ему долгие годы становилось плохо при воспоминаниях о кровавых пытках и казни солдат. Он старался забыть все эти страшные детали, но они постоянно всплывали в его памяти. Вернувшись в свое подразделение, Финн написал рапорт на имя командира, в котором подробно изложил обстоятельства своего пленения и пребывания в плену. Полковник Браун и другие офицеры выслушали его устный доклад. Время от времени они останавливали его и выходили из палатки, чтобы перевести дух.

— Ты уверена, что готова слушать дальше? — спросил Финн.

— Рассказ о твоем побеге? Конечно, я хочу знать все в мельчайших подробностях.

Глядя на него горящими, широко распахнутыми глазами, в которых стояли слезы, Кейт сжала его руку.

— Ну хорошо, тогда слушай. — Финн сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. — Как только заходило солнце, в деревне поднимались крики и вопли. Чтобы не сойти с ума, я по ночам рыл ступени в стене колодца, в котором меня держали. Стенки были выложены неровными камнями, соединенными некачественным раствором. По большей части это была глина с песком. Глубина колодца составляла около восемнадцати футов. Каждую ночь я выцарапывал раствор и вынимал камни.

— Адская работа. Тебе, должно быть, приходилось падать во время нее на дно колодца.

Финн пристально посмотрел на Кейт.

— Я действительно дважды падал. Я хорошо знал расположение деревни и, если бы выбрался из этой проклятой ямы, то смог бы, пожалуй, освободить своих людей, которые еще оставались в живых. В худшем случае мы все погибли бы, сражаясь за свободу.

— Да уж, лучше погибнуть в борьбе, чем подвергнуться казни, о которой ты рассказывал, — согласилась Кейт.

— В ту ночь я высоко вскарабкался по стенке колодца, до его края мне оставалось футов шесть.

Финн замолчал и сделал глоток вина.

— Рассказывай, не останавливайся, — взмолилась Кейт, — иначе я сгрызу все ногти.

— Я упал и вывихнул ногу. Впрочем, я не придал этому обстоятельству особого значения. Ибо готов был бежать пятнадцать миль, отделявших нас от форта, даже на сломанной ноге. И потому снова полез вверх. Помню, когда мне удалось высунуться из ямы, я подумал: «Они прострелят мне голову». Но эта мысль оставила меня совершенно равнодушным. Как выяснилось потом, в деревне оставались только небольшая охрана, старейшины, женщины и дети. Нам повезло: вокруг было темно, хоть глаз коли, луна зашла за тучу. Выбравшись из ямы, я пополз к загону, над которым был возведен навес. Там держали лошадей, привязанных к горизонтальной перекладине забора. Среди них был и большой гнедой конь.

— Сержант Макгрегор, — прошептала Кейт.

Финн кивнул.

— Клянусь, Кейт, когда я увидел этого коня, у меня на глаза навернулись слезы. Я отвязал его и еще двух лошадей, а потом отправился на поиски своих солдат. Обходя деревню, я наткнулся на крепкую палку размером с биту и прихватил ее с собой. Вооружившись подобным образом, я подошел к маленькому домику, у дверей которого стоял охранник. Оглушив его своей дубинкой, я втащил тело в дом. Там на полу лежали люди. Но я не успел их разглядеть, на меня сзади напал второй охранник и приставил нож к горлу. Что мне оставалось делать? Я всем телом подался назад и впечатал его в стену.

— Я видела шрам на твоей шее.

Ее рука скользнула по поросшей щетиной щеке Финна вниз, к горлу, на котором виднелся тонкий изогнутый шрам от пореза. Финн поймал ее руку и поднес к своим губам.