Виктория Холт - Алая мантия
– Смотри, как все развесили уши, парень! – усмехнулся капитан. – Они думают, что ты уговариваешь их покинуть Девон и поселиться в Вирджинии.
– Я бы поехала туда, – заявила Пилар.
– Я возьму вас с собой, – предложил Петрок.
– Предпочитаю отправиться в одиночестве.
Капитан рассмеялся.
– Надеюсь, моя девочка брала уроки у мистера Уэста? – осведомился он.
Мистер Уэст поднялся:
– Да, сэр, и мистер Роберто тоже. Они оба хорошие ученики, как и следовало ожидать.
– Рад это слышать. Эй, наполните мой кубок! Когда Исабелья выполнила приказание, капитан потребовал музыку.
– Кто может поиграть для нас?
Мистер Уэст сыграл на клавесине, а Бьянка – на флажолете.
Потом Исабелья спросила, не пройдет ли капитан в ее гостиную, так как она должна кое-что сообщить ему.
– В вашу гостиную? – переспросил он. – Это еще зачем? Если вам нужно что-то сказать, говорите здесь.
– То, что мне нужно сказать, предназначено только для ваших ушей, – с достоинством ответила Исабелья. – В моей гостиной нам не будут мешать.
Иногда манеры Исабельи заставляли капитана подчиниться. Он знал, что в Испании она занимала высокое положение. Это доставляло ему удовольствие, которое не могла доставить Бьянка. Исабелья ненавидела общество капитана, но была вынуждена терпеть его. В постели с женой ему казалось, что он торжествует не только над ней, но и над Испанией.
Капитан пришел в гостиную, заставив Исабелью прождать его час.
Она сидела за шитьем при свете, проникающем сквозь окно за ее спиной, и выглядела настолько изящной и утонченной, что он сразу же ощутил себя грубым неуклюжим моряком в присутствии знатной дамы.
Капитан почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо. Прошлую ночь он провел с Бьянкой, что было прямым оскорблением хозяйке дома. Все знали, кого предпочел капитан в первую ночь после возвращения. Но его это не заботило. Он всегда брал, что хотел и когда хотел, а прошлой ночью он хотел Бьянку.
– Ну? – резко осведомился капитан.
Но он продолжал стоять расставив ноги, словно свирепый бык, готовый к нападению.
Исабелья не поднимала взгляд от шитья.
– Это касается Пилар. Она взрослеет. Скоро ей будет четырнадцать. Нам следует подумать о муже для нее.
– Мадам, – заявил капитан, – вы можете смело доверить мне будущее моей дочери.
– Я бы тоже хотела принимать в этом участие.
– Вы имеете в виду, что подыскали для нее мужа?
– Возможно.
– Вам незачем беспокоиться, мадам. Я уже нашел мужа для моей дочери.
– Уверена, что эта партия не столь выгодна для нее, как та, которую подразумеваю я.
– И кто же тот человек, которого вы в своей великой мудрости выбрали для нашей дочери?
– Говард Харди.
– Что?!
– Я сказала, Говард Харди. Он наследник земель Харди, и к нему отойдет их весьма солидное состояние.
– Солидное состояние! Если только его не конфискует королева, прежде чем оно отойдет к нему. И позвольте напомнить вам, мадам, что моя дочь также располагает солидным состоянием.
– Вы хотите сказать, что не дадите согласия на брак Пилар и Говарда Харди?
– Вы правильно меня поняли. Разрази меня гром, неужели вы думаете, что я отпущу мою девочку в этот рассадник папизма? Что я позволю ей соединить мое состояние с состоянием паписта?
– Вы забываете, что я придерживаюсь своей религии.
– Ба! Вы слабая женщина! Будь вы тверже духом, я бы давно положил конец вашему флирту с папизмом. Если хотите, поклоняйтесь вашим идолам, но девочку оставьте в покое.
– Вы не хотите даже задуматься над тем, насколько хорошую партию я предлагаю? Это лучшее, на что может рассчитывать наша дочь.
– Наша дочь может рассчитывать на самое лучшее в мире, мадам. И я уже нашел для нее мужа. Она выйдет за Петрока Пеллеринга – это мое последнее слово.
– За этого… пирата?
– За пирата, мадам? Позвольте вам напомнить, мадам, что те, кого вы называете пиратами, заслуживают куда большего уважения, чем любой трусливый папист, который прячет у себя в доме священника, боясь принимать его открыто.
– Я не имела в виду…
– А вы вообще знаете, что имеете в виду, мадам? Повторяю: моя дочь выйдет замуж за человека, которого выберу я, и это не будет трусливый папист!
Капитан повернулся и вышел из комнаты. Исабелья приводила его в бешенство своим дурацким шитьем и испанским достоинством.
Присутствие Петрока в доме причиняло Пилар немалые неудобства. Избежать встреч с ним было невозможно, и, даже отправляясь на утесы, она часто сталкивалась с молодым моряком. Пилар всегда старалась увести с собой Роберто. Петрок вызывал у нее не только ненависть, но и какой-то безотчетный страх. Она стала бояться выходить одна в темноте, чтобы не встретиться с ним. Его блестящие голубые глаза преследовали ее; когда она поднимала голову, сидя за обеденным столом, то видела, что они устремлены на нее. Пилар знала, что Петрок что-то замышляет и что она играет немалую роль в его замыслах.
Вначале Пилар думала, что ему кажется, будто она планирует второй раз пробраться на корабль перед отплытием, и намерен поймать ее снова.
Это забавляло ее. Она не собиралась вторично проделывать то же самое. Плавание с отцом теперь выглядело не таким заманчивым из-за присутствия на борту Петрока.
Ее воображение заработало сразу. Пилар представила себе безмолвный корабль, на котором спят все, кроме вахтенных, и себя прячущейся в трюме, где внезапно появился Петрок.
Нет! Не стоит даже думать о том, чтобы отправиться с отцом.
Пока корабль капитана стоял в гавани, Бесс и Говард не приходили к ним домой. Они, очевидно, решили, что капитану лучше не знать о тесной дружбе, связывающей обитателей соседних усадеб. Тайные визиты женщин в Харди-Холл также прекратились. Они отложили исповеди до отплытия капитана, думала Пилар.
Сэр Эннис поехал в Лондон, и, к ужасу Пилар, Петрок не стал его сопровождать. Как ни странно, Пилар больше опасалась Петрока, когда отца не было рядом.
Петрок был занят наблюдением за работами на корабле. Он ежедневно отправлялся туда в шлюпке, что радовало Пилар, ибо это означало его долгое отсутствие в доме. С другой стороны, у него вошло в привычку появляться в самые неожиданные моменты, и она никогда не могла быть уверена, что не столкнется с ним лицом к лицу.
Несколько раз Петрок пытался уговорить Пилар отправиться с ним на корабль. Ему хотелось многое ей показать.
Пилар всегда отказывалась, и это его огорчало.
– Вам следовало бы больше интересоваться кораблем, мисс Пиллер, – говорил он. – Ваш отец сказал мне, что он когда-нибудь будет вашим.
– Пока отец жив, корабль принадлежит ему, – ответила Пилар, – а он не собирается умирать.
Петрок наклонился к ней, так как был гораздо выше нее.
– Жизнь моряка трудна и опасна, мисс Пиллер. Каждый день мы встаем, не будучи уверенными, что увидим еще один рассвет.
– Знаю, – кивнула Пилар.
– Поэтому мы всегда готовы к смерти. – В его голубых глазах блеснули огоньки, напоминающие голубоватое пламя костра, заливаемого приливом. – Поэтому мы не любим зря тратить время, и наслаждаемся каждой минутой.
– Это разумно, – одобрила Пилар. – Ведь для вас каждая минута может оказаться последней.
Петрок внезапно схватил ее за плечи – его руки были такими же горячими, как блеск в его глазах.
– Рад, что вы одобряете эту философию, мисс Пиллер, – сказал он, после чего привлек ее к себе и поцеловал.
Покраснев от стыда и гнева, Пилар тут же повиновалась порыву лягнуть его ногой. Петрок отпустил ее.
– Вы привержены прежним привычкам, – заметил он. – Когда-нибудь вы научитесь использовать ваши губы так же хорошо, как ноги.
Пилар хотела убежать, но решила, что он сочтет это трусостью, а ей требовалось напомнить ему о ее достоинстве.
– Не понимаю, почему вы делаете такие глупости, – сказала она.
– Не понимаете? Может, объяснить?
– У меня нет желания слушать, поэтому я заткну уши.
– Никогда не затыкайте уши, Пиллер. Всегда держите их открытыми. Это способ узнать, что предлагает вам жизнь, иначе вы не сможете принимать ее дары и наслаждаться ими.
– Как вы смеете! По-вашему, я служанка, которую вы можете целовать когда вам заблагорассудится?
– По-моему, нет.
– О вашем обращении со служанками я уже наслышана. Когда вернется отец, я расскажу ему, как вы со мной обошлись. Не сомневаюсь, что первые недели в море вы проведете в кандалах.
– А вот я в этом очень сомневаюсь.
Пилар резко повернулась и зашагала прочь.
Роберто и Пилар лежали у края утеса. В проливе кипела бурная деятельность. На якоре стояло семь судов, и между ними и берегом сновали взад-вперед шлюпки. Кладовые нагружали припасами, а моряки проверяли снасти, чтобы убедиться, что корабли способны выдержать любые испытания во время длительного плавания. На улицах Плимута можно было часто встретить руководителей предстоящей экспедиции – сэра Ричарда Гренвилла,[62] командующего ею, и Ралфа Лейна, назначенного сэром Уолтером Рэли[63] губернатором новой колонии, которую собирались основать эти люди. Там же толпились и будущие эмигранты – мужчины и женщины с надеждой во взоре и отвагой в сердце.
