Змеиный король - Элизабет Хойт
— Чай свежий, уверяю вас, — неправильно истолковала колебания раненого Люси.
— Премного благодарен. — Голос прозвучал слабо, и это смущало. Руки тряслись. Когда же Саймон взял чашку, то не услышал привычного звяканья перстня о фарфор. Виконт Иддесли не снимал кольцо с самой смерти Итана.
— Проклятье.
— Не беспокойтесь. Я подержу ее для вас.
Тон ангельского создания был ласковым, тихим и интимным, хотя о последнем она, наверно, и не подозревала. Слушая ее голос, можно было предаться отдохновению, унестись прочь и позволить тревогам утрястись как-нибудь самим собой.
Опасная женщина.
Саймон проглотил тепловатый чай.
— Вас не очень затруднит написать для меня письмо?
— Конечно, нет.
Она поставила чашку и отступила под защиту своего кресла.
— Кому мне следует написать?
— Думаю, камердинеру. Меня, пожалуй, поднимут на смех, если побеспокою кого-то из знакомых.
— А это, конечно, недопустимо. — В ее голосе послышалось веселье.
Виконт внимательно взглянул на собеседницу, но широко распахнутые глаза смотрели на него совершенно невинно.
— Рад, что вы понимаете, в чем загвоздка, — сухо заметил Саймон. На самом деле его больше беспокоило, как бы враги не прознали, что он все еще жив. — Мой камердинер сумеет доставить сюда самые необходимые вещи, вроде чистой одежды, коня и денег.
Она отложила в сторону все еще открытую книгу.
— Как его зовут?
Саймон наклонил голову, но из этого положения не смог рассмотреть, что там, на книжной странице.
— Генри. Кросс-роуд, двести семь, в Лондоне. Что вы писали прежде?
— Простите? — Глаз она не подняла.
Вот досада.
— В вашей книге. Что вы писали?
Люси замешкалась: перо застыло в воздухе, но все же голова ее осталась склоненной.
Саймон продолжал придерживаться легкомысленного тона, хотя любопытство виконта возросло сверх меры.
Мисс Крэддок-Хейз молчала, пока не закончила выводить адрес, потом отложила листок в сторону и взглянула на собеседника:
— Вообще-то, я делала наброски.
Потом потянулась за открытым фолиантом и положила на колени своего подопечного.
Левую страницу заполняло множество эскизов, одни крупнее, другие мельче. Несущий корзину сгорбленный человечек. Голое дерево. Ворота с поломанной петлей. Справа же имелся единственный набросок спящего мужчины. Саймон узнал себя. Смотрелся он не лучшим образом, учитывая повязку и прочее. Но что за странное чувство — знать, что эта мисс художница наблюдала за ним, спящим.
— Надеюсь, вы не против, — сказала она.
— Совсем нет. Рад принести хоть какую-то пользу. — Саймон перевернул страницу назад. Здесь некоторые из рисунков были раскрашены акварелью. — Хорошо исполнено.
— Спасибо.
Саймон невольно улыбнулся — так уверенно прозвучала ее реплика. Большинство дам изображают ложную скромность, когда хвалят любые их успехи. Мисс Крэддок-Хейз же и не думала сомневаться в своем таланте. Иддесли перевернул еще страницу.
— Что это?
На этой странице красовалось дерево, запечатленное во все времена года: зимой, весной, летом и осенью.
На щеках ангела снова расцвели розы.
— Это предварительные наброски. Для молитвенника. Я хочу подарить его миссис Харди из нашей деревни. Ко дню ее рождения.
— И часто вы этим занимаетесь? — Зачарованный, Саймон листал дальше. Перед ним представали не какие-то бледные рисунки скучающей дамы. На этих эскизах кипела жизнь. — То есть иллюстрируете книги? — Его мозги бешено заработали.
Мисс Крэддок-Хейз пожала плечиками:
— Нет, не часто. Рисую только для друзей.
— Что ж, пожалуй, я тоже предложу вам работу. — Виконт поднял взгляд, чтобы увидеть, как она раскрыла рот. И продолжил, прежде чем леди успела указать на то, что сам он не входит в список ее друзей: — Проиллюстрировать книгу для моей племянницы. — Она закрыла рот и подняла брови, молча ожидая продолжения. — Разумеется, если вы не возражаете развлечь раненого.
Бессовестный ход. Но по какой-то причине ему было важно, чтобы она согласилась.
— Какую книгу?
— О, думаю, сказку. Беретесь?
Она вернула себе альбом, положила на колени и медленно открыла чистую страницу.
— Итак?
О боже, вот теперь он в своей стихии, и в то же время Саймон почувствовал, что ему нестерпимо хочется рассмеяться в голос. Как же давно он не ощущал такую беззаботность. Виконт поспешно обвел взглядом комнатку и наткнулся на небольшую, вставленную в рамку карту, висевшую на противоположной стене. По краям картины резвились морские змеи. Саймон улыбнулся, глядя в глаза художнице, и произнес:
— Сказка о Змеином короле.
Взгляд мисс Крэддок-Хейз упал на его губы, но тут же поспешно взметнулся вверх. Улыбка Саймона стала шире. Даже ангелов можно соблазнить.
Впрочем, она лишь выгнула бровь, глядя на него.
— Никогда такой не слышала.
— Что удивительно, — с легкостью солгал он. — Я ее очень любил в свои юные годы. Так что сказка эта навевает нежные воспоминания: словно я вновь подпрыгиваю на коленях у моей старой нянюшки, сидящей у огня и пугающей нас этой историей. — Взялся за гуж, не говори, что не дюж.
Слушательница послала ему откровенно скептический взгляд.
— Теперь дайте вспомнить. — Саймон подавил зевок. Боль в плече утихла, перейдя в притупленное подергивание, но зато, словно в отместку, сильнее заныла голова. — Давным-давно… Так ведь принято начинать все сказки?
Леди на помощь не пришла. Она просто устроилась в кресле поудобнее и приготовилась наблюдать, как он будет строить из себя дурака.
— Жила-была одна девушка. Жила она очень бедно, и пасла та девушка королевских коз. И была она круглой сиротой — никого у нее в целом свете не имелось, не считая разве что коз, которые, надо сказать, воняли.
— Козы?
— Они самые. Король же обожал козий сыр. А сейчас тише, дитя мое, если хочешь услышать дальше. — Саймон откинул назад адски болевшую голову. — Звали ее Анжелика, если кому интересно, — пастушку, то есть.
На сей раз его слушательница просто кивнула. Потом взяла перо и начала что-то набрасывать в альбоме. Поскольку Саймон не мог видеть страницу, он не знал, рисует ли она картинки к его выдумке или что другое.
— Каждый день Анжелика трудилась от первых проблесков зари до заката солнца и не видела никого, кроме коз. Королевский замок стоял на вершине скалы, а пастушка жила у подножия, в убогой маленькой хижине. Если Анжелика смотрела далеко-далеко вверх, за отвесные скалы, за ослепительно белые стены замка на башни, то иной раз могла мельком заметить кого-то из тамошних обитателей, в красивых нарядах и драгоценностях. И очень-очень редко ей удавалось увидеть самого
