Святая и грешник - Картленд Барбара

– Понимаю, но, пожалуйста, позвольте мне остаться. Всего на два дня! Уверена, что после этого мистер Уизеридж на мне жениться не захочет. Он очень заботится о своей репутации и утверждает, что ваш дом – вертеп разврата и греха.

– Черт его побери! Какая наглость! И, между прочим, может быть, человек вроде него судит о грехе, основываясь на собственном опыте? Кто он есть в таком случае, чтобы осуждать меня?

– Но вы действительно приводите в ужас своей скандальной репутацией все здешнее общество.

– Именно этого я и добиваюсь!

Граф зло сощурился, и у его рта залегли две жесткие складки.

– Я хотел шокировать всех родственников, и вас в том числе!

Теперь он был почти груб, а в глазах его загорелся недобрый огонек.

– Впрочем, вы, конечно, можете остаться, если того желаете! Да-да, оставайтесь, малышка Пандора! Располагайтесь со всеми удобствами в этом вместилище греха и порока. Придите – так сказать – в мои объятия!

– Вы это серьезно говорите?

– Да разве я неясно выразился? Я готов оказать вам гостеприимство! И вы можете им пользоваться сколько душа пожелает! Мой дом к вашим услугам!

– О благодарю вас, кузен Норвин! Благодарю! – вскричала Пандора. – Но тогда, может быть, ваш слуга передаст кучеру эту записку и скажет, чтобы он возвращался в Линдчестер без меня?

– А что в записке?

– Она адресована мистеру Уизериджу. Я сообщаю, где нахожусь.

– А вы все как следует продумали!

– Я старалась. Сегодня вечером мистер Уизеридж возвращается из поездки к своему отцу, и когда узнает, где я нахожусь, он придет в ужас и станет меня презирать!

– Да уж наверное, – граф самодовольно усмехнулся.

– Я привезла все свои вещи в надежде, что вы позволите мне остаться!

Граф потянул шнурок от звонка, и дверь почти сразу отворилась.

– Отнесите кучеру эту записку и скажите, что он может отправляться обратно. Мисс Стрэттон остается здесь, так что принесите ее вещи.

– Да, м’лорд!

Лицо дворецкого выразило некоторое удивление, что не ускользнуло от внимания Пандоры.

– А я думала, что снова встречу здесь Бэрроуза. Вы существенно изменили штат прислуги!

– Понятия об этом не имею. Всем занимается агент, в обязанности которого входят подобные дела.

«Вот почему у окрестных жителей такие огорченные лица и смотрят они так, словно чего-то опасаются», – подумала Пандора и еще хотела о чем-то спросить, но дверь открылась, и в комнату вошла женщина, красивее которой ей еще никогда не приходилось видеть: волосы огненно-рыжие, а кожа белоснежная! Пандора не сразу поняла, что подобный цвет – дань косметическим ухищрениям. Губы у женщины были алыми, шею украшало неимоверное количество драгоценностей, а низкий вырез платья позволял видеть бо́льшую часть пышной груди.

Женщина горделиво вплыла в комнату и вопросительно посмотрела сначала на Пандору, а потом – на графа, и взгляд выразил неприязнь и даже враждебность.

– До меня дошло, что приехала некая дама, и я удивилась, кто бы это мог быть, ведь наши гости явятся гораздо позже!

– У тебя нет никаких причин возмущаться, – отвечал граф, – это моя кузина, Пандора Стрэттон, с которой прежде мы никогда не встречались.

– И ты полагаешь, что я тебе поверю?

Вошедшая окинула Пандору недоверчивым взглядом.

– Я живу в Линдчестере и приехала к моему кузену просить о помощи, – подала голос Пандора, чувствуя, что надо разрядить возникшее напряжение.

– Но у графа нет денег на благотворительность, – грубо оборвала ее женщина, – и я изо всех сил стараюсь, чтобы их не было вообще!

– Заглохни, Китти, и веди себя прилично! Моя кузина имеет все права рассчитывать на необходимую ей помощь, и, кстати, речь в данном случае идет не о деньгах.

– Но тогда что же ей требуется?

– Только приглашение погостить здесь день-другой, потому что это несколько остудит пыл одного пастора, желающего на ней жениться.

Рыжеволосая женщина, с подозрением посмотрев на графа, вдруг рассмеялась:

– Боже милосердный! До чего же мы дожили! Но в этой драме для тебя, Норвин, роли нет, и ты это должен очень хорошо понять!

– Совсем напротив! Я готов сыграть роль режиссера и даже – главного злодея, но, полагаю, сначала надо тебя представить, – и он взмахнул рукой, – Пандора, это Китти Кинг, но так как, по-моему, вы не имеете никакого понятия о лондонских театрах, то позвольте доложить: Китти занимает видное положение в театре Друри-Лэйн, а также является последовательницей знаменитой мадам Вестрис и постигает ее уроки с большим рвением!

Объяснение ничего не говорило Пандоре, но Китти его выслушала с явным удовольствием.

– «Рвение»! Это самое подходящее слово! – заявила она. – Видели бы вы меня, когда я быстро шагаю по сцене в брюках и сапогах! Публика просто с ума сходит, правда, Норвин?

– Да уж, при виде тебя она испытывает истинное наслаждение, – подтвердил граф, – а посмотреть им есть на что! Впрочем, тебе надо похудеть для твоей следующей роли!

– Но здесь у тебя столько выпивки и закуски, что похудеть невозможно, тем более что я прямо сейчас хочу опрокинуть бокальчик!

– Ах, извини меня, я недостаточно внимателен к твоим нуждам, но кузина задала мне такую задачу, что есть над чем подумать!

– Ну и держи эту задачу у себя в голове, а руки пусть действуют! – назидательно заметила Китти, и граф снова дернул за шнурок.

– Шампанского! – приказал он, когда дверь отворилась.

– А я как раз и шел о нем доложить, м’лорд!

Из-за спины Пандоры выдвинулись два лакея: они принесли большое серебряное ведерко с двумя бутылками.

– Не знаю, что здесь происходит, – Китти села на диван, откинувшись на спинку, вытянула ноги, скрестив их так, что стали видны щиколотки, – но сама я еще никогда не бросала друга в беде.

– Тогда ты можешь понять, о чем сейчас просит моя кузина.

Китти уже благосклоннее посмотрела на Пандору:

– Ну а почему вам не подходит этот пастор? У меня такое впечатление, что вы с ним парочка!

– Но это совершенно не так! И если говорить откровенно, то я скорее умру, чем выйду за него!

– Не верю! – рассмеялась Китти. – Не бывает на свете мужчин, из-за которых надо помирать. Нет, вы попробуйте-ка жить с ними! Вот это гораздо труднее! – Она снова засмеялась и, взяв бокал шампанского, который лакей подал ей на серебряном подносе, приветственным жестом подняла его в честь графа:

– За жизнь, пусть короткую, но веселую! Это мой девиз!

Лакей предложил бокал и Пандоре. С минуту она колебалась, но граф посоветовал:

– Выпейте! Уверен, что вам сейчас вино не повредит. Вы потратили много душевных сил и мужества, чтобы приехать сюда.

– И я вам очень благодарна, – тихо ответила Пандора.

– А вот благодарить не надо, – парировал граф, – тем более что у меня есть предчувствие: вы, скорее всего, пожалеете о своем опрометчивом поступке. Впрочем, какое мне дело до ваших поступков? Мне все это совершенно безразлично, – он сказал это так зло, что Пандора удивленно посмотрела на графа, а потом подумала: нет, как бы граф или кто-либо из присутствующих ни повел себя, пусть и невежливо, она не имеет права никого осуждать. Она ведь обратилась к графу за помощью, попав в отчаянное положение и надеясь, что он бросит ей спасательный круг. И он бросил его! За это она вечно будет ему благодарна!

Глава 2

Граф и Китти еще наслаждались вкусом шампанского, когда прибыли гости: трое молодых людей – Фредди, Клайв и Ричард. Так как к ним обращались по имени, то Пандора не сразу поняла, что все трое – титулованные аристократы. Они приехали из Лондона в собственных фаэтонах и в сопровождении трех женщин, не менее, чем Китти, роскошно одетых и ослепительно красивых. Их фамилий никто не назвал, отзывались дамы на такие ласковые обращения, как «уточка» и «детка». Молодые люди сразу пожаловались, что от дорожной пыли у них «страшно пересохло в глотках» и что они «совершенно выбились из сил». Слуги поспешно внесли еще несколько бутылок шампанского, и вновь прибывшие стали пить за здоровье графа и Китти, сопровождая тосты прозрачными намеками такого свойства, что Пандору это несколько смутило. Все они, однако, так веселились, так искренно радовались приезду в Чартхолл, а одеты были столь элегантно, что на них было приятно посмотреть.