Ольга Резниченко - Стоун-Парк
— Да не уж то, — рассмеялась я.
— Да, так и есть. Мирт — читая любовь, фиалки — скромность, кувшинка — равнодушие и холодность, ноготки — ревность, желтая лилия — тщеславная гордость, базилик — богатство.
Я рассмеялась.
— Но, а что? Пусть будет по-нашему. Да? — улыбнулся в ответ Генри.
— Тогда уж благородство.
— Хорошо, базилик — благородство, душистый горошек — деликатность, папоротник — доверие, нарцисс — фатовство, камнеломка — дружба. Правильно?
— Почти, — засмеялась я.
— Как "почти"? А что не так?
— Да, все так, — все еще подавляя смех в себе, закусила я губку.
— Так бы и сразу. Хороший я ученик?
— Отличный.
— Спасибо.
Вновь время мчало куда-то, как неугомонное. Вновь стемнело. Вновь наступила пора прощания.
Но я знала, что наступит завтра — и мы вновь встретимся, вновь будем вместе.
Глава четвертая
Едва на часах пробило полдень, как в Демпсифилд въехала карета.
"Оливия," — раздалось в моей голове. Это она. Я бросилась на встречу.
Дверь распахнулась — и вышел Уолтер.
— Здравствуйте, мистер Демпси.
— Распорядитесь приготовить нашему гостю комнату. И да, мы очень голодны. Пусть поторопятся.
Вдруг за ним показалась фигура незнакомца. Тот улыбнулся и немножко склонился, приветствуя меня:
— Эдвард Мендвуд.
— Эмили Скотт.
Я заметила яростный взгляд Уолтера в свою сторону, взгляд, полный пренебрежения и негодования.
— А мисс Оливия?
— Эмили, неужели я непонятно выразился?
— Простите, что?
— Я дал распоряжение, сделайте милость выполнить.
— Да сэр.
Эдвард ухмыльнулся.
Да уж, в плену удивительного и безумно приятного общества с Генри, я и забыла, почему не люблю людей.
Я отправилась на кухню.
Время пролетело незаметно в круговороте хлопот и забот. Неожиданный приезд гостей выбил большинство нас, жителей поместья Демпси, из колеи. Все, казалось, превратилось в хаос и глупый калейдоскоп.
И только, когда Уолтер, Эдвард и сэр Томас уединились в кабинете, когда основные поручения и задания были выполнены, я поняла, что давно уже пропустила встречу с Генри.
Отправиться сейчас на фонтан было глупостью. Уже темно, и кто будет так долго ждать?
* * *На следующий день, едва стрелки перевалили за три часа, я помчала туда, где уже давно были мои мысли и душа.
Но Генри здесь не было. Я сидела одна на фонтане, жадно прислушиваясь к малейшим шорохам. Никого. Прошло уже больше двух часов. Нужно возвращаться.
Я чувствовала ком обиды и боли в груди. Не знаю почему, мне хотелось плакать. Генри… Я, с бессмысленным взглядом и раскалывающейся напополам от мыслей головой, поплелась домой. Генри.
На следующий день все опять повторилось. Вот только слез я больше не смогла сдержать. Генри, почему ты исчез? Одна моя промашка, и то не по своей вине, — и ты пропал. Почему?
— Мисс Эмили.
Этот голос поразил меня, словно молния. Я обернулась, но здесь, в зарослях, ничего и никого не было видно, кроме самой природы: листья, ветки, буйные травы и лишь небо над головой.
— Кто здесь?
— Это я, — и вынырнул из гущи Эдвард. Дикий холод и отвращение завладели мной. Мне стало не по себе.
— Я решил прогуляться, и, неожиданно, наткнулся на Вас. Правда, забавно?
— Да.
— А Вы здесь что-то ищете?
— Нет, — поспешила соврать, скрыть правду, я.
— Тогда, если не секрет, что Вы делаете здесь одна среди этих зарослей?
— Прогуливаюсь.
— Ясно, — и он ступил шаг ко мне, оказавшись очень близко.
Вдруг Эдвард перешел на шепот:
— Мисс Эмили, с первого взгляда я был пленен Вашей красотой.
Я увидела, как его руки потянулись ко мне.
— Простите, — отдернулась резко, инстинктивно, и отупила назад.
— Эмили, я… я не могу…
— Мистер Мендвуд, пожалуйста, перестаньте, — заволновалась я. Я не могла поверить, в то, что вижу и слышу.
Но он ступил еще один шаг, оказавшись почти вплотную со мной.
— Эмили.
— Мистер Эдвард, — со злостью сказала я, желая остановить этот абсурд, и вновь попятилась, но вдруг что-то остановило меня — я уткнулась в дерево. Ловушка.
Тот лишь улыбнулся и ступил очередной шаг вперед, ко мне, уже уверенно протягивая руки, хватая меня в объятия.
Я почувствовала слюнявый поцелуй на губах, щеке, шее. Вонь, отвращение, мерзость, адский пожар в душе и теле. От ужаса меня всю затрясло. Я закричала.
— Перестаньте, Эдвард, перестаньте!
— Не сопротивляйся, глупенькая, — и его руки схватили меня крепко, прежде чем я попыталась выскользнуть.
Больно. Омерзительно.
— Пустите меня! Прошу! — я попыталась разорвать его объятия, попыталась ударить, отвлечь его, но безуспешно.
Рыдания с неистовством вырвались наружу. Я визжала:
— Молю, мистер Мендвуд, молю, отпустите меня.
— Ну, ну, моя маленькая…
Приговорена. Конец. Лучше умереть, чем уступить. Отвращение. Ужас. Отчаяние и страх.
Вдруг что-то зашелестело рядом. Я попыталась закричать, но резкий удар Эдварда сбил меня, все поплыло, смешалось. Ужас. Бешеный ужас охватил мое тело и душу.
Еще мгновение и к нам вышел Уолтер.
— Эдвард, я тебя повсюду ищу, — но, едва разобрав, что здесь происходит, застыл в недоумении.
— Уолт, — я почувствовала, как руки Мендвуда ослабли, а потом и вовсе повисли в небрежном объятии. Разрываясь от ужаса и рыданий, я вырвалась и бросилась прочь.
— Уолт, — продолжал тот, уже не обращая на меня внимания, — я все объясню.
— Нет, не надо. Это твое дело…
Я вбежала в свою комнату и закрылась. Боже, как мне страшно и мерзко. Я бросилась к миске водой. Жадно и безжалостно я драла себе полотенцем по лицу, шее, рукам, желая смыть всю ту грязь и гнусность, содрать все это, казалось, даже вместе с кожей… Мне хотелось умереть, забыть это все. Взорваться.
Я терла полотенцем все еще по телу, пока дикая боль не заставила меня остановиться. Отчаянно и с поражением я легла на кровать, жадно поджав под себя ноги и накрыв голову подушкой.
Генри, Генри, где ты? Если ты был рядом, такого никогда бы не случилось. Генри.
Боль разрывала меня изнутри. Слезы рекой лились по щекам, губам, шее. Генри.
Умереть. Хотелось лишь умереть.
* * *Оказалось, что я все же провалилась в забвение и проспала почти до ночи.
